ТИАУАНАКО

«Все мифы, под­твер­жда­е­мые гео­гра­фи­че­скими дан­ными и архео­ло­ги­че­скими наход­ками, ука­зы­вают на южный берег озера Тити­кака как на колы­бель не только чело­ве­че­ской циви­ли­за­ции в Южной Аме­рике, но и самих богов. Именно отсюда, как гово­рят нам легенды, нача­лось засе­ле­ние Анд после Вели­кого потопа; именно здесь была оби­тель богов во главе с Вира­ко­чей; именно здесь осно­ва­те­лям Древ­ней Импе­рии были даны зна­ния, марш­рут­ные карты и Золо­той Жезл, при помощи кото­рого они опре­де­лили поло­же­ние «Пупа Земли», где и был осно­ван город Куско.
Что каса­ется пер­вых людей в Андах, то мифы свя­зы­вают их появ­ле­ние с двумя ост­ро­вами у южного берега озера Тити­кака. Они носили назва­ние ост­рова Солнца и ост­рова Луны, поскольку эти два небес­ных све­тила счи­та­лись глав­ными помощ­ни­ками Вира­кочи. Свя­зан­ная с кален­да­рем сим­во­лика этих мифов обра­тила на себя вни­ма­ние мно­гих уче­ных. Как бы то ни было, оби­тель Вира­кочи рас­по­ла­га­лась не на ост­рове, а на южном побе­ре­жье озера в Городе Богов. Это место, назы­вав­ше­еся Тиа­ху­а­наку, было насе­лено богами (согласно мест­ным пре­да­ниям) с неза­па­мят­ных вре­мен. Легенды рас­ска­зы­вают, что там были колос­саль­ные по своим раз­ме­рам соору­же­ния, кото­рые могли постро­ить только гиганты».

Заха­рия Сит­чин «Арма­гед­дон откла­ды­ва­ется»[1]

[2]

Тиа­у­а­нако – самый древ­ний, самый боль­шой и самый зага­доч­ный город Аме­рики, кото­рый по пре­да­ниям был воз­ве­ден богами. С тем, что стро­и­тель­ство в Тиа­у­а­нако велось богами во плоти, согласны сто­рон­ники тео­рии палео­кон­такта, такие, как З. Сит­чин, и моло­дое поко­ле­ние иссле­до­ва­те­лей, в част­но­сти оте­че­ствен­ных, инте­ресы кото­рых лежат в обла­сти «запрет­ных тем исто­рии» (А. Скля­ров). Но если апо­ло­геты палео­кон­такта под богами под­ра­зу­ме­вают ино­пла­не­тян, то иссле­до­ва­тели «запрет­ных тем» акку­ратно обхо­дят вопрос о про­ис­хож­де­нии богов, все­гда берут это слово в кавычки и гово­рят о «древ­ней высо­ко­раз­ви­той цивилизации».

В связи с Тиа­у­а­нако было выска­зано мно­же­ство раз­лич­ных утвер­жде­ний и гипо­тез, бóль­шую часть из кото­рых пере­чис­лил чеш­ский аме­ри­ка­нист Мило­слав Стингл:

«Исто­ри­че­ская исклю­чи­тель­ность Тиа­у­а­нако прежде порож­дала самые фан­та­сти­че­ские пред­по­ло­же­ния. Так, X.С. Белами счи­тал, что этот «свя­щен­ный город» вообще явля­ется ста­рей­шим горо­дом в мире и построен 250 тысяч лет назад! Артур Познан­ский, у кото­рого немало заслуг в изу­че­нии Тиа­у­а­нако, утвер­ждал, что Веч­ный город воз­ник 17 тысяч лет назад и явля­ется «колы­бе­лью аме­ри­кан­ского чело­века». <…> Извест­ный нор­веж­ский уче­ный Тур Хей­ер­дал счи­тал его жите­лей также созда­те­лями позд­ней­ших огром­ных ста­туй на поли­не­зий­ском ост­рове Пасхи… Неко­то­рые иссле­до­ва­тели пола­гали, что к стро­и­тель­ству Тиа­у­а­нако при­частны севе­ро­ев­ро­пей­ские викинги. А про­ис­хож­де­ние аймара, живу­щих по сосед­ству с Тиа­у­а­нако, свя­зы­ва­лось даже с биб­лей­ским Ада­мом (если пове­рить одному из ста­рых боли­вий­ских авто­ров, Адам гово­рил на языке аймара!). Даже наци­сты, про­воз­гла­сив­шие викин­гов сво­ими пред­ше­ствен­ни­ками, предъ­яв­ляли права на Тиа­у­а­нако. Уже после войны неко­то­рые несе­рьез­ные авторы все еще повто­ряли мисти­че­ское утвер­жде­ние, будто стро­и­те­лями Тиа­у­а­нако были рыже­во­ло­сые викинги»[3].

 

Крат­кий исто­ри­че­ский экскурс

Офи­ци­аль­ная исто­ри­че­ская наука гово­рит нам, что Тиа­у­а­нако было сто­ли­цей одно­имен­ной доинк­ской циви­ли­за­ции, кото­рая доми­ни­ро­вала в реги­оне Анд­ских гор между 500 и 900 гг. н.э. В городе во время его рас­цвета про­жи­вало 20000 жите­лей, он зани­мал пло­щадь в 2,6 кв. км. Сей­час Тиа­у­а­нако – архео­ло­ги­че­ский ком­плекс, рас­по­ло­жен­ный на цен­траль­ном боли­вий­ском Аль­ти­плано (высо­ко­гор­ном плато) в 20 км к юго-востоку от озера Тити­кака, депар­та­мент Ла-Пас, Боливия.

[4]

Когда-то город назы­вался Тай­пи­кала – Центр мира, по дру­гим дан­ным, Винь­ай­марка – Веч­ный город, а ныне его имя – Тиа­у­а­нако (Tiahuanaco), или Тива­наку (Tiwanaku) – Мерт­вый город.

Уче­ные счи­тают, что тиа­у­а­на­кан­ская куль­тура заро­ди­лась при­бли­зи­тельно в 2000 – 1500 гг. до н.э.[5]. В период между 300 г. до н.э. и 300 г. н.э. город Тиа­у­а­нако был рели­ги­оз­ным цен­тром, в кото­рый совер­ша­лись паломничества.

Со вре­ме­нем Тиа­у­а­нако стало импер­ской сто­ли­цей. Однако пер­вые иссле­до­ва­тели Тиа­у­а­нако счи­тали, что оно не могло быть круп­ным горо­дом, а лишь «цере­мо­ни­аль­ным цен­тром с неболь­шим коли­че­ством посто­ян­ных оби­та­те­лей». Так, пио­нер аме­ри­кан­ской архео­ло­гии Эфраим Джордж Ску­айер в 1877 г. писал: «…Этот район не может снаб­жать про­дук­тами пита­ния или под­дер­жи­вать зна­чи­тель­ное насе­ле­ние и опре­де­ленно не под­хо­дит для рас­по­ло­же­ния сто­лицы госу­дар­ства. Тиа­у­а­нако мог играть роль свя­щен­ного города, поло­же­ние кото­рого было опре­де­лено слу­чаем, про­ро­че­ством или сно­ви­де­нием, но мне трудно пове­рить, что здесь нахо­дился центр вла­сти»[6].

И дей­стви­тельно высо­ко­гор­ная мест­ность близ озера Тити­каки мало при­годна для веде­ния зем­ле­де­лия обыч­ными мето­дами. Пла­чев­ное состо­я­ние сель­ского хозяй­ства в этом рай­оне сего­дня – пря­мое тому дока­за­тель­ство. Однако иссле­до­ва­ния пока­зали, что сель­ское хозяй­ство тиа­у­а­на­кан­цев нахо­ди­лось на столь высо­ком уровне, что вполне могло про­кор­мить столицу.

На обна­жив­шихся от ушед­шей воды озера зем­лях име­лись харак­тер­ные чере­ду­ю­щи­еся полосы под­ня­тия и опу­ще­ния почвы. Только в 60-х гг. XX в. уда­лось понять назна­че­ние этих под­ня­тых полос-платформ и мел­ких кана­лов. Види­мые сего­дня эти «вару-ваару», как назы­вают их индейцы, ока­за­лись частью агро­тех­ни­че­ского ком­плекса, создан­ного в дои­сто­ри­че­ские вре­мена, но «пре­взо­шед­шего совре­мен­ные системы зем­ле­поль­зо­ва­ния»[7]. Сей­час они назы­ва­ются под­ня­тыми поло­сами (под­ня­тыми полями). На рав­нине вокруг озера Тити­кака жители насы­пали искус­ствен­ные кур­ганы из почвы, оро­ша­е­мые с помо­щью кана­лов между полями[8].

Работы по вос­со­зда­нию системы под­ня­тых полей пока­зали, что кар­то­фель, к при­меру, здесь рас­тет гораздо лучше, чем при обыч­ной посадке в сухую почву на рав­нине. На этой высоте глав­ным вра­гом зем­ле­дель­цев явля­ются замо­розки, кото­рые нано­сят боль­шой ущерб уро­жаю. На под­ня­тых полях воз­дей­ствие замо­роз­ков сво­ди­лось к мини­муму, так как вода в кана­лах вокруг них сохра­няла днев­ное тепло и под­дер­жи­вала более высо­кую тем­пе­ра­туру, чем на окру­жа­ю­щей рав­нине[9]. Уро­жай на под­ня­тых полях не постра­дал и от жгу­чей засухи, а затем и от навод­не­ния, когда зато­пило сосед­ние поля. На экс­пе­ри­мен­таль­ных участ­ках кар­то­фель давал втрое боль­ший уро­жай, чем на наи­бо­лее про­дук­тив­ных совре­мен­ных полях[10].

Для А. Познан­ски не было сомне­ний в том, что Тиа­у­а­нако – самым древ­ний и самый зна­чи­тель­ный город Нового Света. Здесь пра­вила вер­хов­ная раса, учре­див­шая законы и нормы морали, кото­рые рас­про­стра­ни­лись до Арген­тины и юго-запада совре­мен­ных Соеди­нен­ных Шта­тов. При­бреж­ное поло­же­ние Тиа­у­а­нако обу­слов­ли­вало про­цве­та­ние города[11]. Архео­логи согласны с Арту­ром Познан­ски в том, что Тиа­у­а­нако был круп­ным цен­тром вла­сти, хотя и не при­ем­лют его дати­ровки[12]. Кроме того, никто не отри­цает риту­аль­ного пред­на­зна­че­ния Тиа­у­а­нако[13].

Импе­рия в период сво­его рас­цвета (700 – 900 гг. н.э.) зани­мала зна­чи­тель­ную часть Анд­ского наго­рья и рас­про­стра­ня­лось до побе­ре­жья Тихого оке­ана. На этой тер­ри­то­рии нахо­дятся нагор­ный запад совре­мен­ной Боли­вии, юг Перу, север Чили и северо-запад Арген­тины. Тор­го­вые и куль­тур­ные связи Тиа­у­а­нако рас­про­стра­ня­лись на бо́льшую часть Южной Аме­рики[14]. Импе­рия завер­шила свое суще­ство­ва­ние при­мерно к 900 – 1200 гг. При­чины ее паде­ния неясны. Похоже, что пере­мены были вне­зап­ными: пустеют как сто­лица, так и про­вин­ци­аль­ные цен­тры[15]. Гибель сто­лицы вызвала бра­то­убий­ствен­ные войны, довер­шив­шие раз­вал страны, кото­рую захва­тили пле­мена колья (айма­ров)[16].

А. Познан­ски при­шел к заклю­че­нию о том, что Тиа­у­а­нако пере­жило две ката­строфы – одну при­род­ную, вызван­ную лави­ной воды, а затем некое бед­ствие неиз­вест­ного про­ис­хож­де­ния[17].

«По мне­нию Познан­ски, о том, что непо­сред­ствен­ной при­чи­ной гибели Тиа­у­а­нако яви­лось навод­не­ние, – пишет Г. Хэн­кок, – сви­де­тель­ствует «нали­чие пред­ста­ви­те­лей озер­ной флоры (Paludestrina culminea, P. andecola, Planorbis titicacensis и др.) в нано­сах вме­сте со ске­ле­тами людей, погиб­ших в ката­клизме. Кроме того, в этом же нанос­ном слое обна­ру­жены кости рыб Orestias из совре­мен­ного семей­ства bogas… Также было обна­ру­жено, что фраг­менты ске­ле­тов людей и живот­ных лежат «в хао­ти­че­ском бес­по­рядке вме­сте с обра­бо­тан­ными кам­нями, ору­ди­ями, инстру­мен­тами и бес­чис­лен­ным коли­че­ством дру­гих пред­ме­тов. Видно, что все это волокла, ломала и сва­ли­вала в кучу какая-то сила. Любой, кто взял бы на себя труд выко­пать шурф метра в два глу­би­ной, не смог бы отри­цать, что все эти кости, кера­мику, дра­го­цен­но­сти, ору­дия и инстру­менты собрала и сме­шала раз­ру­ши­тель­ная сила воды в соче­та­нии с рез­кими дви­же­ни­ями грунта… Слои нано­сов покры­вают целые поля облом­ков стро­е­ний, и озер­ный песок, сме­шан­ный с рако­ви­нами из Тити­каки, раз­дроб­лен­ный поле­вой шпат и вул­ка­ни­че­ский пепел нако­пи­лись в замкну­тых про­стран­ствах, окру­жен­ных сте­нами…»[18].

Алан Колата (Alan L. Kolata)[19], аме­ри­кан­ский архео­лог, антро­по­лог и этно­и­сто­рик (Чикаг­ский уни­вер­си­тет), наряду с боли­вий­скими уче­ными иссле­до­вав­ший Тиа­у­а­нако и его окрест­но­сти в тече­ние 80-х и начале 90-х гг. XX в., счи­тал, что при­чи­ной паде­ния Тиа­у­а­нако стала «при­род­ная ката­строфа бес­пре­це­дент­ных мас­шта­бов», но не навод­не­ние, а нечто прямо про­ти­во­по­лож­ное. В анд­ских лед­ни­ках и в осад­ках на дне озера Тити­кака сохра­ни­лись сви­де­тель­ства дол­гого засуш­ли­вого пери­ода, кото­рый начался в X в. и про­дол­жался не менее чем до 1300 г. Вода ушла с под­ня­тых полос, что при­вело к неуро­жаям. В резуль­тате вся доро­го­сто­я­щая система импер­ской вла­сти начала рушиться. Ока­зав­шись не в состо­я­нии под­дер­жи­вать вну­ши­тель­ное город­ское хозяй­ство, люди поки­нули Тиа­у­а­нако и больше уже не воз­вра­ща­лись туда[20].

Пер­вым инк­ским пра­ви­те­лем (если не счи­тать леген­дар­ного Манко Капака), кото­рый побы­вал в Тиа­у­а­нако, был чет­вер­тый Инка – Майта Капак. Город в то время уже был вымер­шим. Именно инки назвали его Мерт­вым горо­дом – Тиа­у­а­нако[21].

По сви­де­тель­ству испан­ского хро­ни­ста Педро Сьесы де Леона, «пер­вые Инки посто­янно зани­ма­лись стро­и­тель­ством сво­его двора и рези­ден­ции в нем в этом Тиа­гу­а­нако»[22]. В сто­роне от древ­них соору­же­ний Тиа­у­а­нако в его быт­ность нахо­ди­лись «посто­я­лые дворы Инков, и дом где родился Манко Инка, сын Вайна Капака». Рядом с ними были «рас­по­ло­жены две гроб­ницы мест­ных пра­ви­те­лей этого селе­ния, высо­той как башни, широ­кие и угло­ва­тые, двери обра­щены к вос­ходу солнца»[23].

Гра­вюра «Храм Солнца на ост­рове Тити­кака», 1887 г.[24]

На свя­щен­ном ост­рове Тити­кака, куда по легенде Инти спу­стил на землю пер­вых инков Манко Капака и его сестру и жену Маму Окльо, инки постро­или «бога­тей­ший храм, цели­ком обши­тый слит­ками золота, посвя­тив его Солнцу, куда пого­ловно (universalmente) все про­вин­ции, под­чи­нен­ные инке, каж­дый год при­но­сили под­но­ше­ния [в виде] мно­же­ства золота, и серебра, и дра­го­цен­ных кам­ней»[25].

Одна из ком­нат храма Солнца. Гра­вюра из книги Э. Ску­ай­ера «Перу. Эпи­зоды путе­ше­ствия и иссле­до­ва­ние в стране инков»[26]

По дан­ным Педро Сьесы де Леона, из храма Солнца «испанцы в раз­ные вре­мена взяли при­лично» и сокро­вищ там уже нет[27]. Однако у Гар­си­ласо де ла Веги дру­гая вер­сия: «…Как только индейцы узнали о при­ходе на те земли испан­цев и что они заби­рали себе все богат­ства, кото­рые нахо­дили, они бро­сили все в то вели­кое озеро»[28].

Совре­мен­ный вид руин Храма Солнца на ост­рове Солнца[29]

Со слов Гар­си­ласо де ла Веги известно, что инк­ские пра­ви­тели «не только хра­мом и его бога­тей­шими укра­ше­ни­ями обла­го­ро­дили тот ост­ров»: «Они сколько могли, выров­няли его, убрав с него камни и глыбы; постро­или плат­формы, кото­рые засы­пали хоро­шей пло­до­род­ной зем­лей, [спе­ци­ально] при­ве­зен­ной изда­лека, чтобы поса­дить здесь маис, ибо во всем том рай­оне, поскольку это очень холод­ная земля, он никак не при­ни­мался. На тех плат­фор­мах они выса­жи­вали его вме­сте с семе­нами дру­гих [рас­те­ний], и, хотя за ним много уха­жи­вали, они соби­рали лишь немно­го­чис­лен­ные початки, кото­рые как свя­щен­ная вещь достав­ля­лась королю, а он отно­сил их в храм Солнца, и посы­лал избран­ным дев­ствен­ни­цам, кото­рые нахо­ди­лись в Коско, и при­ка­зы­вал, чтобы их напра­вили [и] в дру­гие оби­тели и храмы, кото­рые име­лись в Коро­лев­стве: в один год – одним, в дру­гой – дру­гим, чтобы все насла­ди­лись бы тем зер­ном, кото­рое при­несли как бы с неба. Его выса­жи­вали в садах хра­мов Солнца и домов избран­ниц в про­вин­циях, где они име­лись, а то, что соби­ра­лось, рас­пре­де­ля­лось среди селе­ний тех про­вин­ций. Несколько зерен кидали в жит­ницы Солнца и короля и в хра­ни­лища сове­тов, чтобы они, будучи боже­ствен­ного про­ис­хож­де­ния, охра­няли бы, уве­ли­чи­вали и спа­сали бы от порчи хлеб, кото­рый был там собран для все­об­щего под­дер­жа­ния (sus tento). Если же индеец мог запо­лу­чить одно зер­нышко того маиса или любого дру­гого злака (semilla), чтобы бро­сить его в свои склады, он счи­тал, что всю свою жизнь не будет испы­ты­вать недо­статка в хлебе; такими вот суе­вер­ными они были во всем, что каса­лось их инков»[30].

Со вре­мен втор­же­ния испан­цев и до срав­ни­тельно недав­него вре­мени Тиа­у­а­нако под­вер­гался разрушению.

 

Зна­ние под запре­том богов

Суще­ство­ва­ние мно­же­ства раз­лич­ных тео­рий, мне­ний и гипо­тез каса­тельно Тиа­у­а­нако объ­яс­ня­ется невоз­мож­но­стью соста­вить пол­ное, а соот­вет­ственно пра­виль­ное пред­став­ле­ние об его исто­рии из-за недо­ста­точ­но­сти исто­ри­че­ских источ­ни­ков. Созда­ется впе­чат­ле­ние, что боже­ствен­ные стро­и­тели и жители Тиа­у­а­нако наме­ренно сде­лали зна­ние о нем недоступным.

Одна из самых боль­ших про­блем иссле­до­ва­ния исто­рии циви­ли­за­ций, нахо­див­шихся на тер­ри­то­риях совре­мен­ных Перу и Боли­вии, – это отсут­ствие у них пись­мен­но­сти. Есть све­де­ния о том, что пись­мен­ность была, но в какое-то время боги ее запре­тили, и все пись­мен­ные объ­екты были уни­что­жены по их при­казу. А важ­ней­шие собы­тия были отра­жены в мифах и леген­дах, кото­рые индей­цам было велено запо­ми­нать и пере­да­вать изустно из поко­ле­ния в поко­ле­ние в виде песен. Един­ствен­ными пись­мен­ными источ­ни­ками по доко­лум­бо­вой исто­рии Перу явля­ются записи испан­ских свя­щен­но­слу­жи­те­лей, в обя­зан­но­сти кото­рых вхо­дило путе­ше­ство­вать по заво­е­ван­ным местам для изу­че­ния нра­вов, обы­чаев и веро­ва­ний народа их насе­ля­ю­щего. Эти записи должны были облег­чить поко­ре­ние индей­цев и обра­ще­ние их в хри­сти­ан­ство. Однако инфор­ма­ция, собран­ная свя­щен­ни­ками, зача­стую была изна­чально иска­жена индей­цами из-за неже­ла­ния сотруд­ни­чать с окку­пан­тами или из-за страха перед нака­за­нием за при­вер­жен­ность своей вере. Она могла быть непра­вильно понята хро­ни­стами, поскольку сооб­ща­лась на чужом, мало­зна­ко­мом языке и могла быть столь неве­ро­ятна для евро­пейца, что его ум отка­зы­вался ее пони­мать и интер­пре­ти­ро­вал в соот­вет­ствии с при­выч­ными пред­став­ле­ни­ями о миро­по­рядке и пр.

О Тиа­у­а­нако бес­цен­ная инфор­ма­ция содер­жится в «Хро­нике Перу» Педро Сьесы де Леона. В 1540 г. он посе­тил раз­ва­лины Тиа­у­а­нако и запи­сал свя­зан­ные с ним легенды[31]. Также пред­став­ляет боль­шой инте­рес труд Инки Гар­си­ласо де ла Веги «Исто­рия госу­дар­ства инков».

Испанцы, с одной сто­роны, собрали важ­ней­шую инфор­ма­цию, кото­рая и сей­час исполь­зу­ется исто­ри­ками, но с дру­гой сто­роны, они лишили их не менее важ­ных – мате­ри­аль­ных сви­де­тельств. Кон­ки­ста­доры сде­лали все, чтобы уни­что­жить духов­ную и мате­ри­аль­ную куль­туру индей­цев, обра­щая их насильно в хри­сти­ан­ство и грабя и раз­ру­шая их храмы и исполь­зуя их камни для стро­и­тель­ства своих зда­ний. По дан­ным А. Познан­ски, бóль­шей части состав­ляв­ших их бло­ков руины Тиа­у­а­нако лиши­лись в начале XVII в., когда была постро­ена цер­ковь в деревне Тиа­у­а­нако[32]. «Бронза огром­ных бол­тов, кото­рыми соеди­ня­лись камен­ные плиты, – писал он, – была исполь­зо­вана при отливке коло­ко­лов для той же церкви»[33]. В отно­си­тель­ной сохран­но­сти после кон­ки­ста­до­ров оста­лось лишь то, что было надежно укрыто зем­лей и могло быть най­дено археологами.

[34]

Кар­тина неиз­вест­ного худож­ника пока­зы­вает нам, что Тиа­у­а­нако какое-то время дей­стви­тельно было надежно укрыто зем­лей, над кото­рой воз­вы­ша­лись только огром­ные вер­ти­каль­ные столбы и, что уди­ви­тельно, совер­шенно ровно сто­я­щие и не рас­ко­ло­тые Врата Солнца. Больше всего меня пора­зило даже не запу­сте­ние этого места, а то, что оно было покрыто таким слоем почвы, что смогло пре­вра­титься в пахот­ное поле. Но для обра­зо­ва­ния куль­тур­ного слоя подоб­ной тол­щины, нужно, чтобы здесь жило очень много людей в тече­ние очень долго вре­мени. Но ничего такого не было. Зна­чит, в самом деле Тиа­у­а­нако было спря­тано богами с помо­щью какого-то сти­хий­ного бед­ствия. Какого? На эту роль под­хо­дит только навод­не­ние. А что уж совсем пора­зи­тельно, так это то, что и Ака­пана выгля­дит совер­шенно как обыч­ная невы­со­кая гора. Навер­ное, ее так сгла­дила вода.

Видимо, этот пей­заж с пас­то­раль­ной груп­пой напи­сан еще до того, как на тер­ри­то­рии Тиа­у­а­нако нача­лись добыча камня и поиски кла­дов инков. Жаль, что нельзя уста­но­вить время напи­са­ния кар­тины, потому что она явля­ется очень важ­ным исто­ри­че­ским доку­мен­том. Можно лишь пред­по­ло­жить, что это – работа худож­ника XVIII в. школы Куско, т.е. школы коло­ни­аль­ной, европеизированной.

Схема-реконструкция соору­же­ний ком­плекса Тиа­у­а­нако боли­вий­ского архи­тек­тора Хавьера Ф. Эска­ланте Мос­косо (Javier F. Escalante Moscoso)[35]:
1 – Храм камен­ных голов, 2 – Боро­да­тый моно­лит, 3 – храм Кан­та­та­льита, 4 – пира­мида Ака­пана, 5 – Пума-Пунку, 6 – Кери­кала, 7 – храм Путуни, 8 – моно­лит Понсе, 9 – храм Кала­са­сайя, 10 – Лака­ко­лью

Необы­чен и ракурс, в кото­ром было изоб­ра­жено Тиа­у­а­нако. Совре­мен­ные путе­ше­ствен­ники с этой точки не фото­гра­фи­руют. Кала­са­сайя обра­щена к нам своей запад­ной сто­ро­ной, про­ти­во­по­лож­ной совре­мен­ному парад­ному входу, а перед ней – почти уто­нув­ший в земле Дво­рец сар­ко­фа­гов (Путуни). Худож­ник, видимо, нахо­дился на холме, остав­шемся от пира­миды Лакаколью.

По поводу нано­сов аллю­вия А. Познан­ски писал следующее:

«Есть много осно­ва­ний пола­гать, что Пума-Пунку было почти пол­но­стью покрыто нано­сами аллю­вия, кото­рые были сме­тены, в част­но­сти, во время очень ста­рых поис­ков задолго до кон­ки­сты. Позже, когда жители Пире­ней­ского полу­ост­рова при­шли на Аль­ти­плано, новые рас­копки в поис­ках скры­тых сокро­вищ были про­ве­дены в боль­ших масштабах.

Еще позже, в тот период, когда эти руины слу­жили карье­ром для стро­и­тель­ства церкви в совре­мен­ной деревне Тиуа­наку, осталь­ная часть нано­сов, кото­рыми все еще были покрыты руины, была уда­лена. Охот­ники за сокро­ви­щами искали даже под огром­ными бло­ками, таково было жгу­чее жела­ние найти богат­ство»[36].

После раз­граб­ле­ния Тиа­у­а­нако в XVII в. инте­рес к нему, видимо, осла­бел, и его на неко­то­рое время оста­вили в покое. Но в любом слу­чае для испан­цев оно явля­лось насле­дием корен­ного насе­ле­ния, к кото­рому они испы­ты­вали отвра­ще­ние и ненависть.

Изме­не­ние отно­ше­ния к этим руи­нам имело место во время войны за неза­ви­си­мость от испан­ского гос­под­ства (1810 – 1826), когда Тиа­у­а­нако и доко­лум­бо­вое про­шлое были под­дер­жаны моло­дыми бор­цами за неза­ви­си­мость в каче­стве икон новой нации. Эта точка зре­ния под­твер­жда­ется тем фак­том, что в 1825 г. Хосе Анто­нио де Сукре (José Antonio de Sucre) – вна­чале пра­вив­ший как осво­бо­ди­тель Боли­вии, а затем как пре­зи­дент – при­ка­зал выко­пать из земли и под­нять Врата Солнца в Тиа­у­а­нако в каче­стве сим­вола роста новой нации (по дан­ным Кар­лоса Понсе Сан­хи­неса). Эти наци­о­на­ли­сти­че­ские настро­е­ния были недол­гими, а боли­вий­ская рес­пуб­ли­кан­ская интел­ли­ген­ция затем ока­за­лась под вли­я­нием науч­ного расизма и высту­пала в под­держку идеи о врож­ден­ной пре­ступ­но­сти и непол­но­цен­но­сти корен­ных анд­цев. Сочи­не­ния боли­вий­ских уче­ных в это время изоб­ра­жали Тиа­у­а­нако либо как сим­вол про­шлого, кото­рый дол­жен быть уни­что­жен, чтобы перейти к более про­све­щен­ной эре, или как обра­зец циви­ли­за­ции, забы­той ее индей­скими потом­ками[37].

Эфраим Ску­айер во время сво­его посе­ще­ния Тиа­у­а­нако в начале 60-х гг. XIX в. явился сви­де­те­лем про­яв­ле­ний этой идеологии.

Гра­вюра из книги Э. Ску­ай­ера, изоб­ра­жа­ю­щая пор­тал ограды церкви в селе­нии Тиа­у­а­нако, рядом с кото­рым уста­нов­лены ста­туи из Храма камен­ных голов

В своей книге «Перу. Эпи­зоды путе­ше­ствия и иссле­до­ва­ние в стране инков» Э. Ску­айер писал:

«Пер­вое, что пора­жает в селе Тиа­у­а­нако посе­ти­теля, – это боль­шое коли­че­ство пре­крас­ного теса­ного камня в гру­бых стро­е­ниях, мосто­вых, огра­дах дво­ров. Он исполь­зу­ется в каче­стве пере­мы­чек, кося­ков, сиде­ний, сто­лов, емко­стей для воды. Цер­ковь постро­ена в основ­ном из него… Повсюду остатки древ­но­стей из сосед­них раз­ва­лин, кото­рые были реаль­ным карье­ром, откуда были взяты теса­ные камни не только для Тиа­у­а­нако и для всех дере­вень и церк­вей его долины, но и для воз­ве­де­ния собора Ла-Паса, сто­лицы Боли­вии… Памят­ники про­шлого обес­пе­чили мате­ри­а­лами боль­шин­ство обще­ствен­ных зда­ний, мостов, авто­мо­биль­ных дорог сего­дняш­него дня»[38].

Снимки 1915 г.[39]

Слова Э. Ску­ай­ера под­твер­ждают ста­рин­ные фото­гра­фии дома в деревне Тиа­у­а­нако. В его сте­нах из сыр­цо­вого кир­пича соору­жен пор­тал из древ­них моно­ли­тов, кото­рые пора­жают фан­та­сти­че­ской тех­ни­кой резьбы и вели­ко­леп­ной сохран­но­стью. В 1903 г. дом при­над­ле­жал быв­шему главе адми­ни­стра­ции деревни Тиа­у­а­нако. Об этом гово­рит под­пись к фото­гра­фии пор­тала (сни­мок внизу) из Бруклин­ского музея, кото­рая была сде­лана в период работы на рас­коп­ках цере­мо­ни­аль­ного ком­плекса Фран­цуз­ской науч­ной мис­сии: «Вход в дом быв­шего кор­ре­хи­дора Тиа­у­а­нако. Построен из кам­ней руин».

Черно-белая фото­гра­фия (ори­ги­наль­ный принт), раз­мер 23×17 см. Аль­бом фото­гра­фий «Фран­цуз­ская науч­ная мис­сия в Южной Аме­рике: работа и рас­копки Тиа­у­а­нако, 1903 г.». Автор Sintich Hermanos. Бруклин­ский музей, США[39a]

Фото­гра­фия из Музея Пибоди дает воз­мож­ность уви­деть не только дом с пор­та­лом, но и при­ле­га­ю­щие соору­же­ния, при постройке кото­рых тоже исполь­зо­ва­лись камен­ные блоки Тиа­у­а­нако, а также двор с лежа­щими в бес­по­рядке артефактами.

Черно-белая фото­гра­фия, под­пи­сан­ная «Дом в Тиа­у­а­нако». Раз­мер: 10,16×12,7 см. Сде­лана, воз­можно, в 1910 г. Музей архео­ло­гии и этно­ло­гии Пибоди, Гар­вард­ский уни­вер­си­тет, Кем­бридж, США[39b]

«С 1833 года, однако, ико­но­борцы зара­бо­тали с новой силой, – рас­ска­зы­вает Э. Ску­айер. – Не сумев демон­ти­ро­вать мас­сив­ные камни, состав­ляв­шие базу так назы­ва­е­мого Зала пра­во­су­дия, они зами­ни­ро­вали их и взо­рвали их с поро­хом, извле­кая мно­гие тща­тельно выре­зан­ные фраг­менты, чтобы выстлать собор Ла-Паса»[40].

Зал пра­во­су­дия нахо­дился в 250 шагах к юго-востоку от Ака­паны, стоял на плат­форме, скреп­лен­ной мед­ными зажи­мами, и имел стены из гигант­ских моно­ли­тов. Раз­ме­рам сла­га­ю­щих его кам­ней, по сло­вам Э. Ску­ай­ера, удив­лялся Педро Сьеса де Леон. Оста­лось только опи­са­ние Зала пра­во­су­дия и тех архи­тек­тур­ных и стро­и­тель­ных чудес, кото­рые там были, сде­лан­ное неза­долго до их уни­что­же­ния Аль­си­дом д’Орбиньи. Я так и не смогла понять из тек­ста книги Э. Ску­ай­ера, о каком объ­екте идет речь. Видимо, он либо еще не рас­ко­пан, либо пол­но­стью исчез.

По сви­де­тель­ству д’Орбиньи, в Тиа­у­а­нако испанцы взры­вали даже боль­шие скульп­туры, чтобы исполь­зо­вать их куски как стро­и­тель­ный мате­риал[41]. Такая судьба постигла и две огром­ные ста­туи, кото­рые опи­сы­вал Педро Сьеса де Леон: «За этим хол­мом (за Ака­па­ной – Ф.Ó.) нахо­дятся два камен­ных идола, обра­зом и подо­бием чело­ве­че­ским, с пре­вос­ходно отде­лан­ными и про­ра­бо­тан­ными чер­тами лица, настолько, что кажется, будто сде­лано это было руками вели­ких худож­ни­ков или масте­ров. Они настолько огром­ные, что кажутся малень­кими гиган­тами, и видно, что их внеш­ний вид и длин­ные оде­я­ния отли­ча­ются от того, что мы видим у мест­ных жите­лей этих про­вин­ций. На голо­вах у них, кажется, есть их орна­мент (укра­ше­ния)»[42]. Эти ста­туи, согласно д’Орбиньи, были «раз­биты на куски заря­дами пороха, встав­лен­ными между плечами».

[43]

«Голова одной, – пишет Эфраим Ску­айер, – лежит в сто­роне от дороги, в четы­рех лье на пути в Ла-Пас, куда была сде­лана попытка пере­везти ее. Я не видел ее, но вос­про­из­вожу набро­сок, дан­ный Д’Орбиньи, лишь заме­тив, что я не сомне­ва­юсь, что …фигуры изоб­ра­жены тем же авто­ром, что и боль­шой моно­лит (Врата Солнца – Ф.Ó.). Голова имеет 3 фута 6 дюй­мов (около 1,07 м) в высоту и 2 фута 7 дюй­мов (около 0,79 м) в диа­метре, так что, если дру­гие про­пор­ции фигуры были соот­вет­ственны, общая высота памят­ника могла быть около восем­на­дцати футов (5,4 м).

[43a]

По всей веро­ят­но­сти, именно эта голова выстав­лена теперь в Музее архео­ло­ги­че­ского ком­плекса Тиа­у­а­нако. На пояс­ни­тель­ной кар­точке музея ска­зано, что она была най­дена на восточ­ной сто­роне пира­миды Ака­паны, сде­лана из анде­зита или тра­хе­ита и отно­сится к Клас­си­че­ской эпохе (374 – 900 гг. н.э.).

Д’Орбиньи нашел и несколько дру­гих скульп­тур­ных фигур среди руин; одна с чело­ве­че­ской голо­вой и кры­льями при­ми­тивно выпол­нен­ная, дру­гая – живот­ного, напо­ми­на­ю­щего тигра, и т.д. Castelnau упо­ми­нает «огром­ную яще­рицу, выре­зан­ную в камне», и дру­гие изва­я­ния. М. Angrand… гово­рит о восьми таких фигу­рах в деревне Тиа­у­а­нако, кроме того, о двух в Ла-Пасе и одной, раз­би­той по дороге туда»[44].

«Наруж­ные стены тер­расы Кре­по­сти (Ака­паны – Ф.Ó.) и рас­се­ян­ные камен­ные блоки», – назвал Э. Ску­айер эту гра­вюру. Глядя на нее, дей­стви­тельно можно решить, что тер­ри­то­рия Тиа­у­а­нако была полем боя в войне богов

К началу XX в. отно­ше­ние пра­вя­щего испан­ского мень­шин­ства к Тиа­у­а­нако не изме­ни­лось. Его про­дол­жали свя­зы­вать с неци­ви­ли­зо­ван­ным про­шлым и не только не пыта­лись сохра­нить, но по-прежнему стре­ми­лись уни­что­жить. По сло­вам А. Познан­ски, про­ис­хо­дило «систе­ма­ти­че­ское раз­ру­ше­ние вели­че­ствен­ных руин Тиуа­наку, уни­что­же­ние, осу­ществ­ля­е­мое как стро­и­те­лями желез­ной дороги Гуаки–Ла-Пас, так и индей­ским кон­тин­ген­том совре­мен­ной деревни Тиуа­наку, кото­рый исполь­зо­вал руины в каче­стве карьера для ком­мер­че­ской экс­плу­а­та­ции»[45].

А. Познан­ски обра­щался к Ману­элю Висенте Бал­ли­ви­ану (Manuel Vicente Ballivián), пре­зи­денту Гео­гра­фи­че­ского обще­ства Ла-Паса, добился, чтобы в Кон­грессе про­шли законы по охране архео­ло­ги­че­ских памят­ни­ков Боли­вии, но они не рабо­тали. «Эта про­грамма защиты была отдана в руки госу­дар­ства, кото­рое не выпол­няет законы, не обя­зы­вает кого-либо еще делать это, – с горе­чью отме­чал А. Познан­ски, – в резуль­тате чего ван­даль­ное раз­ру­ше­ние про­дол­жа­лось без­на­ка­занно»[46].

Отно­ше­ние к Тиа­у­а­нако изме­ни­лось только в резуль­тате рево­лю­ции 1952 г., когда к вла­сти при­шли наци­о­на­ли­сти­че­ские лидеры. При жизни А. Познан­ски они напа­дали на него. Но после его смерти в 1946 г. они охотно при­няли его мне­ние о том, что Тиа­у­а­нако как слав­ное про­шлое объ­еди­няет всех боли­вий­цев. В свете этого нового миро­воз­зре­ния важ­ные шаги были пред­при­няты пра­ви­тель­ством Боли­вии в 1953 г., чтобы инсти­ту­ци­о­на­ли­зи­ро­вать архео­ло­гию, что явля­лось частью задачи инте­гра­ции корен­ного боль­шин­ства боли­вий­цев в обще­ствен­ную жизнь страны. Архео­лог Кар­лос Понсе Сан­хи­нес (Carlos Ponce Sanjines) был само­про­воз­гла­шен­ным пио­не­ром и лиде­ром этого дви­же­ния, согласно идео­ло­гии кото­рого наци­о­наль­ная иден­тич­ность осно­вана на рас­кры­тии и сохра­не­нии общего анд­ского про­шлого. Он руко­во­дил  Боли­вий­ским госу­дар­ствен­ным цен­тром архео­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний Тиа­у­а­нако (создан в 1957 г.) в тече­ние после­ду­ю­щих четы­рех деся­ти­ле­тий и опуб­ли­ко­вал мно­го­чис­лен­ные эссе, ста­тьи и книги. По сей день он счи­та­ется самым вли­я­тель­ным спе­ци­а­ли­стом в Боли­вии по архео­ло­гии Тиа­у­а­нако[47]. К. Понсе и его команда архео­ло­гов взяла на себя задачу рас­ко­пок и вос­ста­нов­ле­ния Храма камен­ных голов и Кала­са­сайи (60-е гг. XX в.).

С 60-х гг. XX в. стало наби­рать силу дви­же­ние корен­ных наро­дов за обре­те­ние поли­ти­че­ской и соци­аль­ной вла­сти, заявив­шее о своей потреб­но­сти в авто­ном­ной индей­ской куль­тур­ной само­быт­но­сти. Отверг­нув мечту наци­о­на­ли­стов о вклю­че­нии индей­ских наро­дов в запад­ное обще­ство, Боли­вия начала стро­ить новую модель боли­вий­ской наци­о­наль­ной иден­тич­но­сти, коре­нив­шейся в мно­го­эт­нич­но­сти индей­ских наро­дов. Тиа­у­а­нако стало сим­во­лом для дви­же­ния корен­ных наро­дов. В 1992 г. Еди­ная кон­фе­де­ра­ция проф­со­ю­зов тру­до­вых кре­стьян Боли­вии орга­ни­зо­вала акцию про­те­ста по всей стране в связи с пяти­сот­ле­тием испан­ского коло­ни­а­лизма в Аме­рике. В рам­ках этих про­те­стов аймары про­вели сим­во­ли­че­ский захват Тиа­у­а­нако и про­воз­гла­сили его сто­ли­цей сво­его нового госу­дар­ства[48]. Придя к вла­сти, пер­вый индей­ский пре­зи­дент Боли­вии Эво Мора­лес, две ина­у­гу­ра­ции по обря­дам айма­ров кото­рого про­хо­дили в Тиа­у­а­нако, дал обе­ща­ние, что рас­копки в архео­ло­ги­че­ском ком­плексе будут про­дол­жены[49].

Однако работы, кото­рые сей­час ведутся на тер­ри­то­рии Тиа­у­а­нако, судя по фото внизу (2009), непо­хожи на архео­ло­ги­че­ские рас­копки. Видимо, основ­ной зада­чей руко­вод­ства архео­ло­ги­че­ского ком­плекса явля­ется отстро­ить Тиа­у­а­нако заново.

[50]

К насто­я­щему вре­мени вос­ста­нов­лены Храм камен­ных голов и Кала­са­сайя. Однако рекон­струк­цию этих объ­ек­тов нельзя назвать науч­ной. Она ско­рее сде­лана для при­вле­че­ния тури­стов. Так, на снимке внеш­ней стены храма Кала­са­сайя можно видеть каче­ство рестав­ра­ци­он­ных работ. Стена на этом участке состоит, как гово­рится, из того, что под руку попало. Здесь есть и камни, ровес­ники храма, но, дума­ется, состав­ляв­шие стены дру­гого соору­же­ния, и совре­мен­ные кир­пичи, и еще какой-то мусор, и все это пона­пи­хано абы как.

Уча­сток внеш­ней стены храма Кала­са­сайя (2009)[51]

В 2000 г. «древ­ний город Тиа­у­а­нако» как «духов­ный и поли­ти­че­ский центр доис­пан­ской индей­ской куль­туры» был при­знан ЮНЕСКО памят­ни­ком все­мир­ного насле­дия[52]. Но состо­я­ние ком­плекса вызы­вает у Цен­тра все­мир­ного насле­дия ЮНЕСКО боль­шие опасения.

В марте 2010 г. Центр все­мир­ного насле­дия выра­зил глу­бо­кую обес­по­ко­ен­ность мини­стру куль­туры Боли­вии в связи с ненад­ле­жа­щим осу­ществ­ле­нием трех­лет­него «Про­екта по сохра­не­нию и кон­сер­ва­ции Тиа­у­а­нако и пира­миды Ака­пана», финан­си­ру­е­мого япон­скими вне­бюд­жет­ными фон­дами. Центр недо­во­лен систе­мой управ­ле­ния ком­плек­сом и, в част­но­сти, музе­ями, отсут­ствием работ по укреп­ле­нию пира­миды Ака­пана, кон­сер­ва­ции стел и Врат Солнца, ухуд­ше­нием сохран­но­сти архео­ло­ги­че­ских кол­лек­ций музеев, отсут­ствием запла­ни­ро­ван­ных архео­ло­ги­че­ских рас­ко­пок и дей­стви­ями муни­ци­па­ли­тета, пред­при­ня­тыми без одоб­ре­ния мини­стер­ства куль­туры, что необ­хо­димо, учи­ты­вая ста­тус Тиа­у­а­нако как объ­екта все­мир­ного насле­дия[53].

Охрана, изу­че­ние и вос­ста­нов­ле­ние архео­ло­ги­че­ского ком­плекса Тиа­у­а­нако, несо­мненно, остав­ляют желать луч­шего. И не для кого не явля­ется сек­ре­том, что стро­и­тель­ство в Тиа­у­а­нако ведется в основ­ном для того, чтобы полу­чать доход от туризма. А тури­стам неин­те­ресно смот­реть на раз­ва­лины, поэтому глав­ный объ­ект ком­плекса – пира­мида Ака­пана дол­жен быть отстроен как можно ско­рее. По сло­вам оправ­ды­вав­ше­гося за непри­ем­ле­мое каче­ство работ в Ака­пане тогдаш­него мини­стра куль­туры Боли­вии Пабло Гру (Pablo Groux), 5 лет назад здесь был про­сто холм, а теперь (2009) – уже нечто похо­жее на ори­ги­наль­ную кон­струк­цию[54].

Жур­на­ли­сты, осве­ща­ю­щие про­блемы Тиа­у­а­нако, назы­вают вос­ста­нов­ле­ние Ака­паны «архео­ло­ги­че­ской паро­дией», «кос­ме­ти­че­ской под­тяж­кой лица» для при­вле­че­ния тури­стов, пишут, что из-за маки­яжа пира­миды Тиа­у­а­нако может поте­рять ста­тус объ­екта куль­тур­ного насле­дия[55]. И дей­стви­тельно, как можно судить по фото, сту­пени пира­миды обкла­ды­ва­ются кир­пи­чом (ско­рее всего, необо­жжен­ным), а затем шту­ка­ту­рятся, тогда как древ­ние стро­и­тели исполь­зо­вали теса­ный камень. Разу­ме­ется, резуль­тат нужно назвать ново­де­лом и вся­че­ски его осу­дить. Но не стоит забы­вать, что камен­ная обли­цовка пира­миды была утра­чена, а добыча, доставка и обра­ботка камня – доро­гое удо­воль­ствие, тем более в горах. К тому же плиты, веся­щие немало, нужно еще и уло­жить. Мы должны пони­мать, что того про­из­ве­де­ния высо­чай­шего стро­и­тель­ного искус­ства, испол­нен­ного с помо­щью богов, нам не полу­чить уже нико­гда. Вряд ли наня­тые для «рас­ко­пок» и стро­и­тель­ства в Тиа­у­а­нако корен­ные жители смо­гут повто­рить или, по край­ней мере, при­бли­зиться к тому, что невоз­можно сде­лать даже с при­ме­не­нием новей­ших тех­ни­че­ских разработок.

[56]

На мало­бюд­жет­ный спо­соб «рестав­ра­ции» пира­миды Ака­пана, несо­мненно, можно было бы, посе­то­вав немного, закрыть глаза. Но хуже всего то, что, по сви­де­тель­ству сеньора Хосе-Луиса Паса (José Luis Paz), кото­рый был назна­чен про­ин­спек­ти­ро­вать состо­я­ние дел с Ака­па­ной, ее стро­и­тель­ство ведется в сво­бод­ной худо­же­ствен­ной манере (free-hand with the design), так как «иссле­до­ва­ний, пока­зы­ва­ю­щих, что стены дей­стви­тельно выгля­дели подоб­ным обра­зом, нет»[57].

Но все же сле­дует ска­зать, исполь­зуя слова Э. Ску­ай­ера, что Тиа­у­а­нако, даже явля­ясь под­нов­лен­ными «раз­граб­лен­ными руи­нами», все равно имеет «доста­точно сви­де­тельств былого вели­чия». Кстати, именно Э. Ску­айер назвал Тиа­у­а­нако Бааль­бе­ком Нового Света, а Кала­са­сайю – аме­ри­кан­ским Сто­ун­хен­джем. Он писал:

Руины Тиа­у­а­нако рас­смат­ри­ва­ются всеми иссле­до­ва­те­лями аме­ри­кан­ских древ­но­стей как во мно­гих отно­ше­ниях наи­бо­лее инте­рес­ные и важ­ные, и в то же время наи­бо­лее зага­доч­ные среди любых на кон­ти­ненте. Они оди­на­ково воз­буж­дали вос­хи­ще­ние и удив­ле­ние ран­них и недав­них путе­ше­ствен­ни­ков, боль­шин­ство из кото­рых, побе­дило свои попытки про­ник­нуть в тайну их про­ис­хож­де­ния, доволь­ству­ясь при­сво­е­нием им ста­туса самых древ­них из памят­ни­ков Аме­рики, а также рас­смат­ри­вая их как оди­ноч­ные остатки циви­ли­за­ции, кото­рая исчезла раньше, чем инк­ская нача­лась, и была совре­мен­ни­цей циви­ли­за­ций Египта и Востока. Уни­каль­ные, даже совер­шен­ные по типу и гар­мо­нич­ные по стилю, они пред­стают рабо­той людей, кото­рые были истин­ными масте­рами архи­тек­туры, кото­рая не имела дет­ства, не про­хо­дила через период роста, и кото­рой мы не нахо­дим дру­гих при­ме­ров. Тра­ди­ция, кото­рая бор­мо­чет более или менее внятно о про­ис­хож­де­нии мно­гих дру­гих аме­ри­кан­ских памят­ни­ков, нема в их отно­ше­нии. Инте­ресно: индейцы ска­зали пер­вым испан­цам, что «они суще­ство­вали прежде, чем солнце заси­яло в небе», что они были воз­ве­дены гиган­тами, или что они были остат­ками нече­сти­вых людей, кото­рых рас­сер­жен­ное боже­ство обра­тило в камень, потому что они отка­зали в госте­при­им­стве его намест­нику и послан­нику»[58].

 Про­дол­же­ние: с. 2

| 1 | 2 | 3 |