Праздник Нового Огня

 1.2. Жерт­во­при­но­ше­ния ацте­ков, при­ло­же­ние

Храм свя­щен­ной войны, окон­ча­ние

 Празд­ник Нового Огня
(глава из книги М. Гро­лиша «Мон­те­сума»[1])

В месяце Пан­ке­ца­листли 2-го года Трост­ника (декабрь 1507) состо­ялся нако­нец празд­ник «Свя­зы­ва­ния годов». Поскольку этот празд­ник дол­жен был отме­чаться после ряда голод­ных лет и открыть новую эру, а также был очень суще­ствен­ным эле­мен­том реформ, импе­ра­тор сле­дил за тем, чтобы он полу­чился осо­бенно грандиозным.

Празд­ник при­об­ре­тал кос­ми­че­ский смысл, так как речь шла не больше и не меньше как об обес­пе­че­нии даль­ней­шего суще­ство­ва­ния все­лен­ной. Один цикл лет исто­щился, и нужно было что-то сде­лать, чтобы начался новый цикл, чтобы небес­ные све­тила про­дол­жили свое кру­го­вра­ще­ние, чтобы солнце снова взо­шло. Если этого не сде­лать, то насту­пит веч­ная ночь. Демоны мрака – дикие звери, ягу­ары, духи Цици­мимы – спу­стятся с небес, где раньше за ними при­гля­ды­вало днев­ное све­тило, и сожрут вся­кую жизнь. Им бы стали помо­гать на самой земле бере­мен­ные жен­щины и малень­кие дети, кото­рые, в свою оче­редь, пре­вра­ти­лись бы в пожи­ра­те­лей людей. Горы рас­ко­ло­лись бы, и содер­жа­ща­яся в них вода зато­пила бы землю. И в довер­ше­ние всего, обру­шился бы небес­ный свод. Риск, испы­ты­ва­е­мый в этот раз, был тем более велик, что реформа веко­вого цикла про­длила завер­ша­е­мый цикл до пяти­де­сяти трех лет.

С наступ­ле­нием ожи­да­е­мого дня повсюду гасится огонь. Огни Уици­ло­по­чтли тоже нужно пога­сить, то есть при­хо­дится оста­вить вели­кого бога лицом к лицу с мон­страми до момента зажже­ния Нового Огня. Люди раз­би­вают у себя в домах посуду, избав­ля­ются от трех очаж­ных кам­ней и от цилин­дри­че­ских зер­но­дро­биль­ных пестов, а также от дере­вян­ных и камен­ных изоб­ра­же­ний богов. Все это выбра­сы­ва­ется в воду, и повсюду все как сле­дует выме­та­ется и вычи­ща­ется. Абсо­лютно чистые и «обнов­лен­ные» ацтеки могут начи­нать новый веко­вой цикл.

Основ­ная цере­мо­ния про­ис­хо­дит на Колю­чем Холме, или на Колю­чей Горе (Хвик­са­чте­петль, Хвик­са­чт­лан или Хвик­са­ч­те­катль), – потух­шем вул­кане между Коль­ху­а­ка­ном и Иста­на­ла­па­ном, в десятке кило­мет­ров на юг от Мехико. Этот холм, в насто­я­щее время – Серро-де-ла-Эстрелья, в то время имел еще одно назва­ние – Гора Миш­ко­атля (Миш­ко­ате­пек). Именно в этом месте, согласно легенде, Кецаль­ко­атль похо­ро­нил сво­его отца Миш­ко­атля, уби­того бра­тьями Мимик­соас. Там же, на вер­шине горы, Кецаль­ко­атль зажег огонь, после чего он побе­дил напав­ших на него мимик­соас. Этот миф, про­то­тип мифа о рож­де­нии Уицилопочтли-Солнца, пред­став­ляет собой вари­ант мифа о созда­нии Солнца в Тео­ти­уа­кане. Он гово­рит одно­вре­менно о рож­де­нии солнца и о наступ­ле­нии новой эры.

Нака­нуне празд­ника все постятся и воз­дер­жи­ва­ются от питья. С наступ­ле­нием ночи глав­ные жрецы, «про­давцы огня» (tlenamacaque) и «кадиль­щики», отправ­ля­ются к Хвик­са­ч­те­катлю. Про­цес­сия имеет весьма живо­пис­ный вид. На каж­дом жреце – одежда того боже­ства, кото­рому он слу­жит: Кецаль­ко­атля, Тес­кат­ли­поки, Шипе-Тотека, Син­те­отля, Тласольтеотль.

Про­цес­сия дви­жется к холму, сохра­няя глу­бо­кое мол­ча­ние, тор­же­ствен­ным раз­ме­рен­ным шагом, так чтобы прийти на место неза­долго до полу­ночи. За офи­ци­аль­ной про­цес­сией сле­дует мно­го­чис­лен­ная толпа, тогда как по всей долине люди заби­ра­ются на крыши своих домов и под­ни­ма­ются на холмы в надежде уви­деть то, что будет про­ис­хо­дить на Колю­чей Горе. Необыч­ная тем­нота, воз­ни­ка­ю­щая от пол­ного отсут­ствия домаш­них огней, уси­ли­вает чув­ство тре­воги. Чтобы убе­речься от воз­мож­ных пре­вра­ще­ний бере­мен­ных жен­щин и детей, на послед­них наде­вают маски из листьев агавы. Для боль­шей надеж­но­сти бере­мен­ных жен­щин запи­рают в зер­но­хра­ни­ли­щах, охра­ня­е­мых вои­нами, воору­жен­ными мечами с обси­ди­а­но­выми лез­ви­ями. Малень­кие дети должны бодр­ство­вать, иначе они пре­вра­тятся в мышей. Поэтому их все время тор­мо­шат и будят криком.

Годы Нового Огня. По Кодексу Теллериано-Ременсис[2]. Под 2-м годом Трост­ника (1507) пред­став­лена гора Хвик­са­ч­те­катль с хра­мом на вер­шине; внизу – при­спо­соб­ле­ния для добы­ва­ния огня. В источ­нике упо­ми­на­ется также част­ное затме­ние солнца и зем­ле­тря­се­ние (на рисунке – четы­рех­уголь­ное поле с гли­фом «дви­же­ние»). Ниже – 2000 вои­нов, уно­си­мых рекой Тосак. Под 4-м годом Дома (1509) – пира­мида света, пред­вест­ница конца импе­рии. Слева – сра­же­ние с Сосолланом

Подойдя к алтарю на вер­шине Хвик­са­ч­те­катля, жрецы, оли­це­тво­ря­ю­щие богов, начи­нают рас­смат­ри­вать небес­ный свод: Пле­яды к полу­ночи должны быть в зените. На жерт­вен­ный камень кла­дут и при­вя­зы­вают воен­но­плен­ного, выбран­ного с осо­бой тща­тель­но­стью. Он дол­жен быть зна­ме­ни­тым и бла­го­род­ным, а кроме того он дол­жен, подобно Кси­уте­кутли, носить имя, содер­жа­щее в себе xihuitl, xiuh, что озна­чает одно­вре­менно – год, бирюза и огонь. В 1507 году выбран некий Кси­ут­ла­мин из Уэшот­цинко, взя­тый в плен гос­по­ди­ном Псом из Тла­те­лолько – храб­ре­цом, кото­рый отныне будет носить почет­ное про­звище Xiuhtlaminmani («Тот, кото­рый взял в плен Кси­ут­ла­мина»). В тот момент, когда Пле­яды дости­гают зенита, жрец из Конолько зажи­гает огонь на груди Кси­ут­ла­мина. Он быстро вра­щает ладо­нями дере­вян­ное «сверло», встав­лен­ное в углуб­ле­ние палки, поло­жен­ной на грудь обре­чен­ного. Как только заго­ра­ется огонь, жрец рас­се­кает грудь жертвы крем­не­вым ножом и выры­вает сердце. Этот орган жизни будет теперь под­дер­жи­вать веч­ный все­лен­ский огонь, для кото­рого также гото­вится замена. Пучок пакли, подо­жжен­ной от горя­щей палки, жрец под­но­сит к зия­ю­щей ране жертвы и зажи­гает там спе­ци­ально высу­шен­ные ветки. Оттуда огонь пере­но­сится к боль­шому откры­тому очагу, где при­го­тов­лены хво­рост и поле­нья. Жрецы тем вре­ме­нем про­дол­жают наблю­дать поло­же­ние Плеяд. Нако­нец ста­но­вится замет­ным, что созвез­дие про­шло свой апо­гей и начи­нает кло­ниться к закату. Это озна­чает, что под зем­лей Солнце про­шло свой надир и начало вос­хож­де­ние. Оно воз­ро­ди­лось в пла­мени ночи. Зажже­ние Нового Огня дало ожи­да­е­мый результат…

Все испы­ты­вают радост­ное облег­че­ние, издают лику­ю­щие крики, режут себе уши оскол­ками обси­ди­ана и питают про­буж­да­ю­щийся свет стря­хи­ва­е­мой ему навстречу кро­вью. Жрецы богов зажи­гают от свя­щен­ного костра боль­шие факелы или пучки хво­ро­ста и раз­дают их ожи­да­ю­щим побли­зо­сти послан­цам, кото­рые не теряя вре­мени отправ­ля­ются с новым огнем к своим хра­мам. Как только факелы при­бы­вают в Мешико, их несут сна­чала к храму Уици­ло­по­чтли, к жаровне, кото­рая стоит перед ста­туей этого бога, и зажи­гают там боль­шой костер. Потом туда бро­сают аро­мат­ную смолу копал. Оттуда огонь несут то ли во дво­рец Мон­те­сумы, то ли в боль­шое обще­жи­тие жре­цов, име­ну­е­мое Мешико Каль­ме­как (источ­ники на этот счет рас­хо­дятся), затем от одного из этих мест огонь раз­но­сится к шко­лам, к мест­ным хра­мам, к моло­деж­ным домам и, нако­нец, к част­ным жили­щам. То же про­ис­хо­дит и в дру­гих горо­дах и деревнях.

Фото 1. Вид Вели­кого храма Тено­чтит­лана, соот­вет­ству­ю­щий фазе III его стро­и­тель­ства, кото­рая, согласно дате, высе­чен­ной у осно­ва­ния храма, может соот­вет­ство­вать 1431 г. во время прав­ле­ния Ицко­атля. На перед­нем плане пока­заны три ста­туи Сен­цон Уиц­науа (Centzon Huitznáhua – «Четы­ре­ста южан», 400 богов южного звезд­ного неба), сыно­вей Коат­ли­куэ и стар­ших бра­тьев по матери Уици­ло­по­чтли. Восемь таких ста­туй были обна­ру­жены архео­ло­гами вокруг осно­ва­ния лест­ницы, кото­рая вела к храму Уици­ло­по­чтли[3]

Утром люди обнов­ляют свою одежду и маты, кото­рые слу­жат им сиде­ньем и посте­лью, свою посуду и изоб­ра­же­ния своих богов, зажи­гают фимиам и обез­глав­ли­вают пере­пе­лок. Все испы­ты­вают радост­ное облег­че­ние. В пол­день пост закан­чи­ва­ется, и люди насла­жда­ются пирож­ными из свек­ло­вич­ных семян с медом. Одно­вре­менно с этим в Боль­шом Храме, на пира­миде Уици­ло­по­чтли, начи­на­ется жерт­во­при­но­ше­ние несколь­ких тысяч плен­ных, захва­чен­ных в оахак­ских сражениях.

Фото 2[4]. Уици­ло­по­чтли сра­жа­ется со сво­ими бра­тьями Сен­цон Уиц­науа на горе Коате­пек  (Coatepec – Зме­и­ная гора, coa – змея, tepec – гора). Лист 204r, фраг­мент. Все­об­щая исто­рия вещей Новой Испа­нии (Historia general de las cosas de nueva España), или Фло­рен­тий­ский кодекс. Книга III. Тип доку­мента: ману­скрипт. Языки: испан­ский, нау­атль. Автор: Бер­нар­дино де Саа­гун (Bernardino de Sahagún, 1499 – 1590). Время созда­ния: 1575 – 1577 гг. Биб­лио­тека Медичи Лау­рен­ци­ана, Фло­рен­ция, Италия

Мон­те­сума и Неса­у­аль­пилли лично отправ­ляют на тот свет по два­дцать плен­ных. Насту­пил месяц Пан­ке­ца­листли, а вме­сте с ним – годов­щина рож­де­ния Уици­ло­по­чтли и победы на Коате­пеке. Кроме того, это 2-й год Трост­ника, год рож­де­ния и смерти бога. Обре­чен­ные, кото­рые гусь­ком взби­ра­ются на пира­миду, пред­став­ляют его братьев-врагов, четы­ре­ста уиц­науа. У них выры­вают сердце и отсе­кают голову. Потом их тела сбра­сы­ва­ются с пира­миды на боль­шой круг­лый камень, где жертвы раз­ре­за­ются на части и уно­сятся род­ствен­ни­ками тех, кто их захва­тил в плен.

Фото 3[5]. Цере­мо­ния зажже­ния Нового огня 1507 г. Лист 34. Бур­бон­ский кодекс (лат. Codex Borbonicus). Ману­скрипт на листе амат­ной бумаги дли­ной 14,2 м. Язык: нау­атль и добав­лен­ные позд­нее глоссы на кастиль­ском. Автор неиз­ве­стен. Куль­тура ацте­ков. Время и место созда­ния: 10 – 20-е гг. XVI в. (неза­долго до или сразу после кон­ки­сты); Мек­сика. Фак­си­миль­ное изда­ние Жозефа-Флоримона гер­цога де Луба (Joseph Florimond, duc de Loubat, 1837 – 1921). Место хра­не­ния ори­ги­нала: Биб­лио­тека Наци­о­наль­ного собра­ния, Париж, Франция

1 – Два Трост­ник (1507) – дата собы­тия; 2 – Пай­наль – послан­ник или намест­ник Уици­ло­по­чтли, кото­рый с вер­шины пира­миды Вели­кого храма Тено­чтит­лана руко­во­дит цере­мо­нией; 3 – место воз­жи­га­ния нового огня – гора Уиша­чт­лан (Uixachtlan), увен­чан­ная дос­кой и палоч­кой для добы­ва­ния огня; 4 – кустар­ник Уиша­ч­тин (Acacia albicans K.), кото­рый рас­тет на скло­нах горы; 5 и 7 –дома, в кото­рых члены двух семей ждут воз­жи­га­ния огня с мас­ками из листьев магея на лице под охра­ной воору­жен­ных муж­чин; 6 – бере­мен­ная жен­щина в огром­ном сосуде для хра­не­ния зерна под охра­ной воина, воору­жен­ного дубин­кой с обси­ди­а­но­выми лез­ви­ями (маку­а­у­ит­лем) и щитом (чим­алли), лица обоих закрыты мас­ками из листьев магея; 8 – следы бегу­нов с факе­лами, зажжен­ными от нового огня на горе Уиша­чт­лан, кото­рые ведут к храму Уици­ло­по­чтли в Тено­чтит­лане (9), куда «поме­стили огонь, с боль­шим коли­че­ством ладана из копала, на боль­шой под­свеч­ник (candelero), сде­лан­ный из кир­пич­ной кладки и постав­лен­ный перед идо­лом» (по Саа­гуну); 10 – четыре жреца, бро­са­ю­щие длин­ные пучки вет­вей, искусно свя­зан­ные по четыре, в память о четы­рех тлаль­пилли (tlalpilli) – 13 годах, кото­рые состав­ляют 52-летний цикл (век); 11 – вере­ница богов во главе с Кецаль­ко­ат­лем, иду­щих к огню с пуч­ками веток[6]