§ 3. Конец эпохи Виракочи

Посла­ние Врат Солнца, про­дол­же­ние

 

§ 3. Конец эпохи Виракочи

[i]

Врата Солнца счи­та­ются оли­це­тво­ре­нием Тиа­у­а­нако. И логично было бы пред­по­ло­жить, что они такие же древ­ние, как и сам свя­щен­ный город. Каково же было мое удив­ле­ние, когда я поняла, что работа над ними нача­лась при­бли­зи­тельно в 650 г. н.э., уже после того как была осквер­нена Ака­пана, и что они вопреки обще­при­ня­тому мне­нию явля­ются сим­во­лом заката эпохи Вира­кочи и начала каче­ственно нового исто­ри­че­ского этапа в Тиауанако.

 

Эпоха Вира­кочи

«Днем в раз­ре­жен­ном вели­ко­леп­ном воз­духе наго­рья Перу и Боли­вии зву­чит песня без­утеш­ной печали. От постыдно обру­ши­ва­ю­щихся, под­мы­тых овра­гами тер­рас на бес­ко­неч­ных забро­шен­ных скло­нах до опу­сто­шен­ных и покры­тых солон­ча­ками мно­гих квад­рат­ных миль плато вокруг озера Тити­кака, изра­нен­ная земля горько пла­чет по своим утра­чен­ным зем­ле­дель­цам. Она – пача­мама, «наша мать в пространстве-времени». Четыре с поло­ви­ной из шести мил­ли­о­нов ее детей почили мерт­выми за пять­де­сят лет конкисты.

Остав­ши­еся в живых, быв­шие солью земли и пере­нес­шие сто­ле­тия дегра­да­ции, пре­зре­ния и стра­да­ний, нико­гда ее не забывали.

Ночью, когда чер­ные псы жмутся друг к другу, чтобы согреться, и види­мые утесы язы­че­ской исто­рии покрыты забве­нием, небес­ный свод сияет вдали в без­упреч­ном вели­ко­ле­пии как горя­чее под­твер­жде­ние суще­ство­ва­ния про­шлых и буду­щих миров. Здесь, на небес­ном своде, начер­таны свя­щен­ные идеи-формы анд­ской циви­ли­за­ции. Млеч­ный Путь, в дру­гих краях кажу­щийся свет­лой поло­сой в ноч­ном небе, здесь свер­кает с такой интен­сив­но­стью, что его боль­шие кольца или меж­звезд­ная без­дна видны с оше­лом­ля­ю­щей чет­ко­стью, чернильно-черными и без­дон­ными. Эти чер­ные пятна назы­ва­ются ламой, кон­до­ром, куро­пат­кой (льюту), жабой (анп’ату), змеей, лисой. Мифы рас­ска­зы­вают ночью.

Мифы гово­рят о про­шлом и о скорби более древ­ней, чем испан­ская кон­ки­ста. Инк­ская импе­рия, этот отча­ян­ный замы­сел, осу­ществ­лен­ный силой ору­жия, воз­никла, чтобы поло­жить конец кро­во­про­ли­тию восьми сто­ле­тий меж­пле­мен­ных войн. Под угро­зой нахо­дился сам образ жизни, о древ­нем про­ис­хож­де­нии кото­рого все еще напо­ми­нала мифо­ло­гия, но кото­рый заша­тался под тяже­стью своих соб­ствен­ных достижений.

Неко­гда давав­шее про­пи­та­ние лишь ред­ким пле­ме­нам кочев­ни­ков, охо­тив­шимся, а позже раз­во­див­шим ламу, да груп­пам охот­ни­ков, начи­нав­шим пере­ход к при­ми­тив­ному зем­ле­де­лию, высо­ко­го­рье Анд пре­об­ра­зи­лось при­мерно за два сто­ле­тия до Рож­де­ства Хри­стова в одной из самых дра­ма­ти­че­ских эко­ло­ги­че­ских ката­строф, когда-либо имев­ших место. В 1400 году н.э. анд­ские народы, исчис­ляв­ши­еся теперь мил­ли­о­нами, запол­нили про­стран­ство и, как пола­гали инки, время. Неко­гда хозя­ева одной из наи­бо­лее дефи­цит­ных эко­си­стем Земли, анд­ские народы стали теперь ее пленниками.

Исто­рик Джон Мурра отме­чал гран­ди­оз­ность анд­ских дости­же­ний. Основ­ные зер­но­вые куль­туры анд­ского зем­ле­дель­че­ского обще­ства – маис, кар­то­фель и хина – про­из­рас­тали на высоте от десяти до три­на­дцати тысяч футов. Ниже десяти тысяч футов джунгли покры­вают голо­во­кру­жи­тель­ные восточ­ные склоны Анд, где сквозь каме­ни­стые уще­лья доно­сится рев рек. На высоте при­мерно в шесть тысяч футов, где отвес­ность Анд пере­хо­дит в более поло­гую мон­та­нью, можно рас­чи­стить землю для куль­ти­ви­ро­ва­ния фрук­тов и коки. Более четыр­на­дцати тысяч футов, на без­лес­ной пуне, раз­но­вид­ность дюн­ной травы, назы­ва­е­мая икчу, дает корм мно­же­ству лам и альпак.

Зем­ле­де­лие в высо­ко­го­рьях Анд тре­бует объ­еди­нен­ных уси­лий, потому что широ­кие долины редки, а на хол­мах, дабы они могли про­кор­мить ста­биль­ное насе­ле­ние, при­хо­дится созда­вать оро­ша­е­мые тер­расы. Чтобы рабо­тать в такой окру­жа­ю­щей среде, людям тре­бу­ются шерсть для теп­лой одежды и время от вре­мени мясо и жир, а также допол­не­ние раци­она фрук­тами и кокой из мон­та­ньи. Кока в уме­рен­ных дозах явля­ется цен­ной дие­ти­че­ской добав­кой для тех, кто занят зем­ле­дель­че­ским тру­дом в высо­ко­го­рье, поскольку она повы­шает вынос­ли­вость и спо­соб­ность пере­но­сить холод.

Это был клас­си­че­ский слу­чай цып­ленка и яйца. Чтобы жить исклю­чи­тельно коче­вым ско­то­вод­ством на высо­ко­гор­ной пуне, не было доста­точ­ного коли­че­ства про­пи­та­ния. Жить охо­той и при­ми­тив­ным зем­ле­де­лием в доли­нах наго­рья зна­чило, в луч­шем слу­чае, уце­леть. Подсечно-огневой образ жизни в мон­та­ньи без реч­ных ресур­сов бас­сейна Ама­зонки пред­по­ла­гал уеди­нен­ную полу­ко­че­вую жизнь мел­кими изо­ли­ро­ван­ными группами.

Эти пер­спек­тивы резко изме­ни­лись около 200 года до н.э., когда в жизнь Анд ворвался твор­че­ский импульс огром­ной силы. Там начало скла­ды­ваться, и доста­точно быстро, то, что Мурра назы­вает «вер­ти­каль­ными архи­пе­ла­гами», то есть соеди­не­ние пуны, высо­ко­гор­ных пахот­ных долин и мон­та­ньи в еди­ные вза­и­мо­за­ви­си­мые системы, спо­соб­ные дать про­пи­та­ние круп­ным общи­нам. Эти общины, назы­ва­е­мые айльюс, вла­дели всей зем­лей в дан­ной долине — от шест­на­дцати тысяч футов до самой мон­та­ньи. Такие «вер­ти­каль­ные архи­пе­лаги», про­сти­рав­ши­еся часто на шесть­де­сят или более кило­мет­ров сверху донизу, поз­во­ляли скап­ли­ваться боль­шой массе людей, кото­рые могли пред­при­ни­мать огром­ную работу по стро­и­тель­ству тер­рас и оро­ше­нию в Андах.

В этом бле­стя­щем син­тезе все то, что было непре­одо­ли­мым пре­пят­ствием гео­гра­фии Анд – высо­кие цепи гор, изо­ли­ро­ван­ные долины, скуд­ная пахот­ная земля и суро­вые раз­роз­нен­ные эко­си­стемы, стало акти­вом, осно­вой новой циви­ли­за­ции. Топо­гра­фия, порож­дав­шая раз­де­ле­ние и дефи­цит, была пре­об­ра­зо­вана, при­том явно по воле чело­века, в среду есте­ственно опре­де­лен­ного оби­та­ния, исто­чав­шую впредь доста­ток и бесконфликтность.

Это собы­тие отме­чено в анд­ской мифо­ло­гии как сотво­ре­ние мира богом-творцом в чело­ве­че­ском облике – Вира­ко­чей. Тра­ди­ция поме­щает это собы­тие в район озера Тити­кака, обшир­ного прес­но­вод­ного озера, кото­рое нахо­дится на высоте 12 500 футов над уров­нем моря и рас­по­ла­га­ется, словно огром­ная масса ляпис-лазури, в окра­шен­ном в серые тона про­стран­стве плато. Давным-давно, в самом начале исто­рии, мир был во мгле. Затем в ноч­ной тиши над тем­ными водами озера Тити­кака Вира­коча создал солнце, луну и звезды и пове­лел им всхо­дить над чер­но­ка­мен­ным уте­сом, высту­па­ю­щим из озера ост­ро­вом, назы­вав­шимся Тити­ка­кой, а сего­дня – Ост­ро­вом Солнца. Затем, согласно мифу, Вира­коча создал все пле­мена Анд – каж­дое с его осо­быми одеж­дами, язы­ком, обы­ча­ями – и пове­лел каж­дому выйти из пещер, уще­лий – и ство­лов дере­вьев к цен­трам соот­вет­ству­ю­щих каж­дому пле­мени мест обитания.

В своих раз­ных вер­сиях этот миф состав­ляет хар­тию анд­ской циви­ли­за­ции. В нем зало­жен обще­ствен­ный дого­вор, кото­рый под­дер­жи­вал ее един­ство. Хотя, как при­зна­ва­лось, пле­мена имели раз­ные языки, обы­чаи и одежды, каж­дое из них, тем не менее, было свя­зано с дру­гими как тво­ре­ни­ями общего бога Вира­кочи. Каж­дое племя обла­дало ста­ту­эт­кой сво­его родо­вого тотема, или уакой, отме­чав­шей – как опи­сано в мифе – сотво­ре­ние Вира­ко­чей пле­мен­ного тотема-первопредка, субъ­екта, мыс­лив­ше­гося гер­ма­фро­ди­том и не чело­ве­ком. Факт вла­де­ния пле­мен­ными зем­лями закреп­лялся при­над­леж­но­стью каж­дой группы к сво­ему осо­бому месту воз­ник­но­ве­ния – пещере, источ­нику и так далее, назы­ва­е­мому пака­рина, бук­вально – «место появ­ле­ния». Пест­рое раз­но­об­ра­зие пле­мен пред­став­ля­лось, таким обра­зом, беру­щим начало от осно­во­по­ла­га­ю­щего прин­ципа един­ства. Вот почему в столь мно­го­чис­лен­ных вер­сиях мифа Вира­коча обра­ща­ется к наро­дам «с боль­шой доб­ро­той, убеж­дает их посту­пать по добру и не при­чи­нять друг другу зла или ущерба, любить всех и быть ко всему милосердными».

После испан­ской кон­ки­сты иезу­ит­ский свя­щен­ник Пабло Хосе де Арри­ага, повин­ный в осно­ва­тель­ном раз­ру­ше­нии анд­ской рели­гии, напи­сал настав­ле­ние для иезу­ит­ских мис­си­о­не­ров, назван­ное «Иско­ре­не­нием идо­ло­по­клон­ства». Этот текст вну­шал уче­ни­кам, что их пер­во­сте­пен­ной зада­чей по при­бы­тии в селе­ние было запо­лу­чить родо­слов­ную уаку и уни­что­жить ее. Еще лучше, если бы уда­лось отыс­кать, раз­ру­шить или сте­реть с лица земли пака­рину.

Архео­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния лишь недавно под­твер­дили, что район озера Тити­кака зани­мал осо­бое место в раз­ви­тии анд­ской циви­ли­за­ции. Быст­рому рас­ши­ре­нию эко­ло­ги­че­ского един­ства по системе «вер­ти­каль­ного архи­пе­лага», кото­рое нача­лось около 200 года до н.э., пред­ше­ство­вали при­мерно четыре сто­ле­тия зем­ле­дель­че­ских экс­пе­ри­мен­тов в бас­сейне Тити­каки. Нача­тые не ранее, чем в 600 году до н.э., эти экс­пе­ри­менты по ирри­га­ции на широ­ком про­стран­стве плато вокруг озера Тити­кака создали осо­бую систему под­ня­тых насы­пей, недавно обна­ру­жен­ных на фото­гра­фиях со спутников.

В этой системе вода, посту­па­ю­щая из озера, хра­ни­лась посто­янно в кана­вах между насы­пями. В жар­кое время суток засе­ян­ные на насы­пях зер­но­вые куль­туры могли испа­рять воду, а в холод­ные ночи вода воз­вра­щала тепло сол­неч­ного дня, предот­вра­щая повре­жде­ние рас­те­ний, от холода. В кана­вах раз­во­ди­лась рыба, обес­пе­чи­вая пита­тель­ный белок, а также удоб­ре­ния для зер­но­вых куль­тур. По оцен­кам, между 200 годом до н.э. и 600 годом н.э. под такой фор­мой зем­ле­де­лия было занято порядка трех сотен квад­рат­ных миль земли. Сего­дня этот метод сель­ского хозяй­ства внед­ря­ется заново, потому что он дает более высо­кие уро­жаи, чем земли с хими­че­скими удобрениями.

Этот общин­ный труд соче­тался с тем, что назы­ва­ется тиа­у­а­нак­ской циви­ли­за­цией. Город Тиа­у­а­нако, достиг­ший сво­его поли­ти­че­ского и архи­тек­тур­ного вели­чия около 600 года н.э., явля­ется свя­щен­ным цен­тром Анд. Пре­бы­ва­ю­щий ныне в руи­нах, он для Южной Аме­рики озна­чает то же, что Тео­ти­уа­кан для Мек­сики или Сто­ун­хендж для Англии: леген­дар­ное место, талис­ман, проб­ный камень. Именно здесь, согласно мифу, был создан мир, в смысле зало­жен­ных Вира­ко­чей прин­ци­пов инте­гри­ро­ва­ния анд­ской зем­ле­дель­че­ской циви­ли­за­ции. Руины нахо­дятся при­бли­зи­тельно в две­на­дцати милях от бере­гов озера Тити­кака, вид­не­ю­ще­гося на северо-западном гори­зонте. Обра­щен­ные к вос­ходу солнца, они явля­ются самым зна­ме­ни­тым архео­ло­ги­че­ским памят­ни­ком в Южной Аме­рике, Воро­тами Солнца, над кото­рыми высе­чено изоб­ра­же­ние Виракочи.

В период наи­выс­шего рас­цвета куль­тур­ное вли­я­ние Тиа­у­а­нако про­сти­ра­лось далеко на север, в глубь цен­траль­ных Анд и за их пре­делы. Мифы людей Уаро­чири в цен­траль­ных Андах, от кото­рых исхо­дит один из мифов о ламах, под­твер­ждают, что в «самые неза­па­мят­ные вре­мена» именно Вира­коча при­шел и пока­зал людям, как созда­вать земель­ные тер­расы и стро­ить ирри­га­ци­он­ную систему.

Но в VII сто­ле­тии н.э., с воз­вы­ше­нием вое­ни­зи­ро­ван­ного госу­дар­ства Уари в цен­траль­ных Андах, близ совре­мен­ного Аякучо, впер­вые в анд­скую жизнь вошла орга­ни­зо­ван­ная война. В 1000 году н.э. Тиа­у­а­нако будет забро­шен, поскольку дол­гая мрач­ная эпоха опу­сти­лась на анд­ское кре­стьян­ство. Инки не пони­мали (если то не было поли­ти­че­ской улов­кой) зна­че­ния этого насле­дия, когда пере­ра­бо­тали миф о сотво­ре­нии Анд, чтобы вклю­чить свое соб­ствен­ное осо­бое порож­де­ние Вира­ко­чей у Тити­каки, и постро­или изыс­кан­ное место покло­не­ния на Ост­рове Солнца.

В тече­ние всех этих сто­ле­тий настав­ле­ния Вира­кочи оста­ва­лись необ­хо­ди­мым куль­тур­ным инстру­мен­том для совла­да­ния со слож­ной физи­че­ской сре­дой Анд. До сих пор не под­власт­ный вре­мени сохра­ня­ется у анд­ского кре­стьян­ства фун­да­мен­таль­ный рели­ги­оз­ный прин­цип зем­ле­дель­че­ского обще­ства Анд, кото­рому учил Вира­коча. Это прин­цип вза­и­мо­дей­ствия – вза­и­мо­дей­ствия между чело­ве­ком и силами при­роды, вза­и­мо­дей­ствия между жиз­нью и смер­тью и вза­и­мо­дей­ствия между самими людьми. И со вре­мен Вира­кочи около 200 года до н.э. основ­ной темой анд­ской исто­рии оста­ва­лись почти что сверх­че­ло­ве­че­ские уси­лия кре­стьян­ства по сохра­не­нию этого прин­ципа в дей­ствии, несмотря насле­до­вав­шие друг за дру­гом сокру­ши­тель­ные удары судьбы. Невзи­рая на войны, при­шед­шие в VII сто­ле­тии, невзи­рая на отход Тиа­у­а­нако около 1000 года н.э. от духов­ной основы Анд и раз­дроб­ле­ние анд­ского народа на несколько вою­ю­щих пле­мен, невзи­рая на заво­е­ва­ния сна­чала инков, а потом испан­цев и на совре­мен­ную экс­плу­а­та­цию и пре­не­бре­же­ние, або­ри­гены Анд настра­и­вали свою кол­лек­тив­ную душу на этот древ­ний лад. Вза­и­мо­дей­ствие, а не нена­висть, была и оста­ется акку­ратно упла­чи­ва­е­мой ценой за выжи­ва­ние культуры».

Этим отрыв­ком из книги У. Сал­ли­вана[ii] я решила начать иссле­до­ва­ние о паде­нии Тиа­у­а­нако. Когда я читала эти строки, мне каза­лось, что никто не ска­зал об анд­ском мире лучше, поэтому и рука не под­ня­лась раз­ре­зать их на цитаты.

По дати­ровке У. Сал­ли­вана, осно­вы­ва­ю­щейся на дан­ных архео­ло­гии, мифо­ло­гии и аст­ро­но­мии, анд­ская циви­ли­за­ция, или эпоха Вира­кочи нача­лась в 200 г. до н.э. и закон­чи­лась в 650 г. н.э. Она бази­ро­ва­лась «на прин­ципе без­го­су­дар­ствен­ной, бес­клас­со­вой коопе­ра­ции между раз­ными этни­че­скими груп­пами» и эко­но­мике вер­ти­каль­ных архи­пела­гов. Такая эко­но­мика была «уни­каль­ной анд­ской моде­лью орга­ни­за­ции и экс­плу­а­та­ции ресур­сов». «Прин­ци­пи­аль­ной осо­бен­но­стью этой системы, – читаем мы в книге У. Сал­ли­вана, – было нали­чие этни­че­ской сто­лицы с исклю­чи­тель­ными ресур­сами в при­ле­га­ю­щей к ней обла­сти, чьи жители исполь­зо­вали также ресурсы более отда­лен­ных зон… Так или иначе про­дукты из ресур­сов раз­лич­ных рай­о­нов были объ­еди­нены и пере­рас­пре­де­ля­лись внутри каж­дой этни­че­ской группы без тер­ри­то­ри­аль­ной орга­ни­за­ции или обя­за­тель­ных пол­но­мо­чий госу­дар­ствен­ной адми­ни­стра­ции». «Вли­я­ние Тиа­у­а­нако», по сло­вам У. Сал­ли­вана, «дости­га­лось посред­ством не войны, а ско­рее его престижа».

Тиа­у­а­нако в тече­ние сто­ле­тий рас­ши­ряло свое вли­я­ние на сети обмена ресур­сов, нахо­див­ши­еся далеко от бас­сейна Тити­каки. При­бли­зи­тельно с 400 г. н.э. боль­шая часть этой дея­тель­но­сти была направ­лена на запад, юг и восток. Поли­ти­че­ский кон­троль Тиа­у­а­нако, веро­ятно, нико­гда не рас­про­стра­нялся дальше север­ных гра­ниц бас­сейна Тити­каки. Но Тиа­у­а­нако имело силь­ное куль­тур­ное вли­я­ние довольно далеко на севере, даже в долине Куско. По сло­вам аме­ри­кан­ского спе­ци­а­ли­ста по Тиа­у­а­нако архео­лога Алана Колаты, Тиа­у­а­нако нико­гда не содер­жало посто­ян­ного вой­ска и нико­гда не исполь­зо­вало воен­ную силу как основ­ное сред­ство содей­ствия сво­ему вли­я­нию. «…За весьма ред­кими исклю­че­ни­ями, – под­чер­ки­вает он, – экс­пан­сия Тиа­у­а­нако не была резуль­та­том гла­вен­ства мили­та­рист­ской стра­те­гии, кото­рую бы созна­тельно выра­бо­тали пра­ви­тели Тиа­у­а­нако и кото­рая бы осу­ществ­ля­лась силой ору­жия…, равно как не была его экс­пан­сия и дея­нием царя-воина, опи­рав­ше­гося на огром­ное посто­ян­ное вой­ско, гото­вое в любой момент заво­е­вы­вать, устра­шать и угне­тать мест­ное насе­ле­ние»[iii].

 

Воз­вы­ше­ние Уари и воен­ное пора­же­ние Тиауанако

Парал­лельно с Тиа­у­а­нако суще­ство­вало дру­гое круп­ное обра­зо­ва­ние Уари (Huari), или Wari (Вари). В соот­вет­ствии с архео­ло­ги­че­скими дан­ными, ядро Уари нахо­ди­лось в цен­траль­ных Андах, вблизи совре­мен­ного Аякучо (см. карту), на высо­ких доли­нах меж­ду­го­рий между восточ­ной и запад­ной Кор­ди­лье­рами Анд и между пам­пой Рио-де-Жанейро и систе­мами кана­лов реки Мантаро.

«Мно­гие годы архео­логи пред­по­ла­гали, – пишет У. Сал­ли­ван, – что рас­копки на месте Уари помо­гут извлечь из земли дока­за­тель­ства более ран­них госу­дар­ствен­ных обра­зо­ва­ний, дока­за­тель­ства раз­ви­тия, пред­ше­ство­вав­шего госу­дар­ству Уари. Исбелл отме­чал, однако, что, хотя это может зву­чать «неве­ро­ятно», но фак­ти­че­ски в Уари нет архео­ло­ги­че­ских дока­за­тельств, кото­рые бы ука­зы­вали на истоки цен­тра­ли­зо­ван­ного госу­дар­ства. До собы­тий, кото­рые нача­лись около 600 года н.э., там нет ника­ких дока­за­тельств соци­аль­ного класса, пра­ви­тель­ствен­ных закро­мов для скла­ди­ро­ва­ния упла­чи­вав­шейся работ­ни­ками дани, бюро­кра­ти­че­ских учре­жде­ний, цен­тра­ли­зо­ван­ных цере­мо­ни­аль­ных цен­тров, системы веде­ния лето­писи или обо­рон­ных структур».

До конца Века Вира­кочи Уари имело такую же «без­го­су­дар­ствен­ную» орга­ни­за­цию, как и Тиа­у­а­нако, бази­ру­ю­щу­юся на эко­но­мике вер­ти­каль­ных архипелагов.

«Обмен между доли­ной Аякучо и ее более отда­лен­ными сырье­выми рай­о­нами, – пишет У. Сал­ли­ван, – был осно­ван на дав­них кон­так­тах с обла­стью Наска–Ика–Паракас на южном побе­ре­жье Перу. Люди обла­сти Аякучо стали искус­ными стро­и­те­лями тер­рас на кру­тых, мар­ги­наль­ных зем­лях. В усло­виях без­го­су­дар­ствен­но­сти, при эко­но­мике вер­ти­каль­ных архи­пела­гов коло­ни­сты из Аякучо исполь­зо­вали эту тех­но­ло­гию для созда­ния сель­хоз­уго­дий на неис­поль­зу­е­мых скло­нах над при­бреж­ными посе­ле­ни­ями долины Ики и раз­ви­вали сеть обмена ресур­сами с при­бреж­ными жителями».

Около 600 г. н.э. «долина Аякучо, похоже, все еще нахо­ди­лась в пре­де­лах вре­мен­ных и эти­че­ских гра­ниц Века Вира­кочи». В этой связи необ­хо­димо отме­тить, что «уари» – это аймар­ское слово для обо­зна­че­ния спо­соба добы­ва­ния про­до­воль­ствия, отли­ча­ю­щего воз­ник­но­ве­ние зем­ле­дель­че­ского айлью. По леген­дам Куско, Аякучо, Каха­тамбо, Калье­хона де Уай­лас и дру­гих мест, уари явля­лись «расой белых боро­да­тых гиган­тов, кото­рые были созданы у озера Тити­кака, откуда они начали рас­про­стра­нять циви­ли­за­цию в Андах». Уари, согласно доку­мен­там из Каха­тамбо (уди­ви­тельно похо­жим на мифы Уаро­чири), «воз­во­дили стены сухой кладки» и научили людей стро­ить ирри­га­ци­он­ные каналы. «Этим послан­цам Тити­каки было дове­рено создать строй анд­ского обще­ства, – отме­чает У. Сал­ли­ван. – Те, кто усвоил эту школу, при­няли имя Уари». Однако У. Сал­ли­ван счи­тает, что вла­сти­тели дер­жавы Уари не были на самом деле сыно­вьями Вира­кочи и про­сто хотели при­сво­ить себе их славу, дабы иметь право назы­вать себя богами и исполь­зо­вать в своих целях иде­алы и рели­гию Виракочи.

Рис. 1[iv]. Порт­рет пра­ви­теля Уари в пол­ный рост из листо­вого золота. Зал Музея золота Перу в Лар­ко­маре (Larcomar), Лима

На арте­фак­тах Уари вла­сти­тели пока­заны в основ­ном без масок и без каких-либо слож­ных кон­струк­ций на голове, с мини­му­мом сим­во­лики на одежде (рис. 1 – 3, 5). У них вполне зем­ные лица.

Рис. 2[v]. Экс­по­нат Архео­ло­ги­че­ского музея Аякучо

Для кера­мики Уари харак­терны сосуды, где изоб­ра­жен вла­сти­тель, чаще всего без тела. У него есть только голова/лицо на гор­лышке (рис. 2, 3). Отсюда и пошло их назва­ние – сосуд лицо-на-горлышке.

Рис. 3. Сосуд куль­туры Уари пери­ода Сред­него гори­зонта (500 – 1000 гг. н.э.). Наци­о­наль­ный музей архео­ло­гии, антро­по­ло­гии и исто­рии Перу[vi].
Рис. 4[vii]. Уарий­ская шапка-повязка. Реги­о­наль­ный музей Ики

На голову вла­сти­теля надета харак­тер­ная для уарий­цев шапка без донышка (banda) – рис. 2 – 4 или  четы­рех­уголь­ная шапка чуку (ch’uku) – рис. 1, 5 и 6. Властитель-жрец в чуку встре­ча­ется на кера­ми­че­ских пред­ме­тах гораздо реже. В таком голов­ном уборе, кстати, при­нято изоб­ра­жать жре­цов Тиа­у­а­нако. Их носят и совре­мен­ные свя­щен­но­слу­жи­тели высо­кого ранга (жрецы) айма­ров Боливии.

Рис. 5[viii]. «Жрец, выпол­ня­ю­щий риту­аль­ные дей­ствия» (сопро­во­ди­тель­ная над­пись музея). Кера­ми­че­ский сосуд. Куль­тура Уари. Реги­о­наль­ный музей Ики.
Рис. 6[ix]. Чуку. Куль­тура Уари. Реги­о­наль­ный музей Ики

Но вер­немся к собы­тиям начала VII в.

Около 600 г. н.э. между Тиа­у­а­нако и Уари слу­чился воен­ный кон­фликт. Коло­ни­сты из Аякучо (Уари) всту­пили в воору­жен­ное столк­но­ве­ние с коло­ни­стами плато, участ­во­вав­шими в сети обмена ресур­сов Тиа­у­а­нако в сосед­ней долине Мок­е­гуа (см. карту). Люди Уари раз­гра­били и сров­няли с зем­лей прак­ти­че­ски все тиа­у­а­нак­ские струк­туры в долине Мок­е­гуа и быстро укре­пили свои пози­ции, построив непри­ступ­ную кре­пость на высоте, гос­под­ству­ю­щей над плато, извест­ном как Серро-Бауль.

По  У. Сал­ли­вану, пред­по­сылки для кон­фликта были зало­жены в период дли­тель­ной засухи, охва­тив­шей всю анд­скую гор­ную мест­ность. К 600 г. эта засуха в соче­та­нии со скач­ком в чис­лен­но­сти насе­ле­ния создала атмо­сферу, в кото­рой «кон­фликт дол­жен был раз­рас­таться, угро­жая преж­ней неиерар­хи­че­ской системе управ­ле­ния пол­ным крушением».

С воору­жен­ного столк­но­ве­ния в долине Мок­е­гуа, по сло­вам У. Сал­ли­вана, начался закат эпохи Виракочи.

Около 600 года н.э., одно­вре­менно с пора­же­нием в Мок­е­гуа, укра­ше­ние свя­щен­ного города Тиа­у­а­нако – пира­мида Ака­пана, с вер­шины кото­рой кас­ка­дами лилась вода – «гора, напол­нен­ная водой», оли­це­тво­ре­ние свя­щен­ного утеса в Тити­каке, где Вира­коча сотво­рил мир, – была осквер­нена. «Дре­наж­ная система, поз­во­ляв­шая воде сте­кать вниз через семь уров­ней горы-храма, была забло­ки­ро­вана. Одно­вре­менно с этим собы­тием два­дцать одно тело, в боль­шин­стве своем тела муж­чин в воз­расте от сем­на­дцати до трид­цати девяти лет, было захо­ро­нено у под­но­жия Ака­паны. Восем­на­дцать были обез­глав­лены. У несколь­ких не было также рук и/или ног. Вся эта группа была, похоже, захо­ро­нена вме­сте со «страш­ным пожерт­во­ва­нием… из сотен пре­красно раз­ри­со­ван­ных сосу­дов… раз­би­тых на тысячи оскол­ков», кото­рые обна­ру­жи­вали один и тот же «посто­ян­ный, стан­дар­ти­зи­ро­ван­ный мотив: они были раз­ри­со­ваны поло­сами, изоб­ра­жав­шими в виде тро­феев чело­ве­че­ские головы»… Эти же мотивы, содер­жа­щие также зоомор­фи­че­ские пред­меты, най­дены на раз­би­тых вдре­безги под­но­ше­ниях из гли­ня­ной посуды той же эпохи в месте рас­по­ло­же­ния Уари»».

(От себя добавлю, что чело­ве­че­ские жерт­во­при­но­ше­ния не были свой­ственны для Тиа­у­а­нако так же, как и жерт­во­при­но­ше­ния кера­мики. При­не­се­ние в жертву гон­чар­ных изде­лий путем их раз­би­ва­ния харак­терно для Уари.)

Алан Колата видел в этих собы­тиях про­яв­ле­ние важ­ного эпи­зода «воен­ного заво­е­ва­ния… пре­об­ра­зу­ю­щее собы­тие в исто­рии Тиа­у­а­нако, в ходе кото­рого к вла­сти при­хо­дит новый вид элиты, воины». Но, по мне­нию У. Сал­ли­вана, «все факты ука­зы­вают на то, что тео­краты – жрецы-астрономы, чей титул, капака, опре­де­лял их функ­ции – нико­гда не утра­чи­вали свою власть в Тиауанако».

«Я бы пред­по­ло­жил, что к 600 году н.э. капа­кас Тиа­у­а­нако ока­за­лись перед бес­пре­це­дент­ной ситу­а­цией, – пишет У. Сал­ли­ван. – При­учен­ные в тече­ние сто­ле­тий к посто­ян­ному рас­ши­ре­нию сферы вли­я­ния, осно­ван­ному на при­вле­ка­тель­но­сти их идео­ло­гии, они теперь должны были, при­том впер­вые, уви­деть огра­ни­че­ния этому рас­ши­ре­нию. Я пред­по­ло­жил бы, что чудо­вищ­ное и нети­пич­ное кро­во­про­ли­тие в Ака­пане около 600 года н.э. было при­зна­ком воен­ного пора­же­ния в Мок­е­гуа и что трупы с отруб­лен­ными голо­вами и ногами в Ака­пане были плен­ные Уари, захва­чен­ные силами Тиа­у­а­нако, отсту­пав­шими от дымя­щихся руин Мок­е­гуа. Усту­пая Ака­пану новому классу вои­нов, жрецы-астрономы отра­зили один про­стой факт: впер­вые у Тиа­у­а­нако появи­лась гра­ница, кото­рую тре­бо­ва­лось защи­тить. Те, кто будут защи­щать ее, достиг­нут нового ста­туса, сооб­ра­зу­ю­ще­гося с этой новой ответственностью».

На мой взгляд, все же прав А. Колата, а не У. Сал­ли­ван. В Тиа­у­а­нако про­изо­шла смена вла­сти, хотя форма прав­ле­ния оста­лась неиз­мен­ной. Преж­ние боги – боги во плоти и/или их детища, кото­рые ассо­ци­и­ру­ются с Вира­ко­чей и его иде­ями, потер­пели пора­же­ние. На смену им при­шли дру­гие боги или их став­лен­ники, кото­рые не раз­де­ляли пози­цию мир­ного реше­ния про­блем пере­на­се­ле­ния, голода и меж­до­усо­биц, вызван­ных при­род­ными ката­клиз­мами, и решили спра­виться с ними при помощи при­нуж­де­ния и войны. Но вполне веро­ятно, что новые боги отно­си­лись к дру­гому клану и не испо­ве­до­вали идеи Вира­кочи. Они про­сто дожда­лись под­хо­дя­щего момента, чтобы уста­но­вить свое гос­под­ство над Тиа­у­а­нако и зонами его вли­я­ния. Ослаб­ле­ние Тиа­у­а­нако сыг­рало им на руку.

Захва­тив власть в Тиа­у­а­нако, новые хозя­ева, по-видимому, не стали раз­ру­шать цере­мо­ни­аль­ный ком­плекс. При­чины этого, воз­можно, свя­заны с тем, что здесь были рези­ден­ция богов и метал­лур­ги­че­ский завод (если при­нять во вни­ма­ние вер­сию З. Сит­чина). Хотя, если вод­ный поток Ака­паны был оста­нов­лен, это может гово­рить о том, что дре­наж­ная система пира­миды была повре­ждена и про­из­вод­ство не рабо­тало. Но глав­ное – Тиа­у­а­нако явля­лось рели­ги­оз­ным цен­тром, кото­рый имел огром­ный авто­ри­тет и вли­я­ние на анд­ский (и не только) мир, чем нельзя было не воспользоваться.

По сло­вам У. Сал­ли­вана, «в то же самое время, когда вожди Тиа­у­а­нако посвя­тили Ака­пану культу вои­нов, они вза­мен ее раз­вер­нули на новой земле стро­и­тель­ство свя­тыни Пума Пунку». «Четы­рехъ­ярус­ная плат­форма пира­миды, с соб­ствен­ной систе­мой кас­ка­дов водо­па­дов и изящно выре­зан­ными из камня архит­ра­вами, – пишет У. Сал­ли­ван, – Пума Пунку назы­ва­лась «одной из самых кра­си­вых и слож­ных в архи­тек­тур­ном отно­ше­нии стро­е­ний, когда-либо создан­ных в древ­нем анд­ском мире» (Колата). Она нахо­ди­лась над основ­ными воро­тами этого стро­е­ния, где пер­во­на­чально рас­по­ла­га­лась фигура Бога Ворот… Эта фигура была оши­бочно пере­ме­щена к воро­там в Кала­са­сайю в неиз­вест­ное время и неиз­вест­ными людьми». Таким обра­зом, У. Сал­ли­ван, как и А. Колата, пола­гает, что Врата Солнца были частью Пума-Пунку. С уче­том ана­лиза ком­по­зи­ции фриза врат, я должна согла­ситься с его аргу­мен­та­цией, а не с мне­нием А. Познан­ски, кото­рый отно­сил их к свя­ти­лищу Кала­са­сайи и соот­вет­ственно тре­тьему пери­оду Тиа­у­а­нако (более 10000 лет до н.э.). По дан­ным А. Колаты, свя­тыня Пума-Пунку была осно­вана при­бли­зи­тельно в 650 г. н.э. Сле­до­ва­тельно, и воз­ве­де­ние Врат Солнца также отно­сится к этому времени.

Таким обра­зом, не отка­зы­ва­ясь от насле­дия Тиа­у­а­нако, новые пра­ви­тели все же захо­тели про­де­мон­стри­ро­вать свое гос­под­ство над Тиа­у­а­нако и постро­ить свой хра­мо­вый ком­плекс. Кроме того, про­из­вод­ство в Ака­пане, воз­можно, уже нельзя было вос­ста­но­вить или же там исполь­зо­ва­лись уста­рев­шие тех­но­ло­гии. А, может быть, была необ­хо­ди­мость в ином про­из­вод­стве, кото­рое новые хозя­ева Тиа­у­а­нако, судя по руи­нам Пума-Пунку, обла­дав­шие более раз­ви­тыми тех­но­ло­ги­ями, решили постро­ить неда­леко от Тиа­у­а­нако. Они пла­ни­ро­вали офор­мить его как хра­мо­вый ком­плекс с уче­том тра­ди­ций Тиа­у­а­нако и в соот­вет­ствии со своим миро­воз­зре­нием и рели­ги­оз­ной идео­ло­гией, но сде­лав акцент на сим­во­лике сво­его став­лен­ника и ширмы – дер­жавы Уари.

Уже одно только назва­ние нового цере­мо­ни­аль­ного ком­плекса ясно давало понять, кто явля­ется хозя­и­ном Тиа­у­а­нако. Пума-Пунку в пере­воде озна­чает «Врата Пумы», а пума – сим­вол вои­нов вообще и сим­вол Уари, в част­но­сти. А кроме того пума – это сим­вол гроз­ной мощи лета­ю­щего бога (огня и опас­но­сти, исхо­дя­щей от дви­га­теля лета­тель­ного аппарата).

Сим­во­лика Пума-Пунку сохра­няет пре­ем­ствен­ность с сим­во­ли­кой ста­рого Тиа­у­а­нако, в состав кото­рой пума также вхо­дила. Но преж­няя сим­во­лика пере­осмыс­ли­ва­ется и под­чи­ня­ется вея­ниям нового вре­мени и идео­ло­гии войны.

Изоб­ра­же­ний пум много на цен­траль­ной части фриза Врат Солнца, а в короне из лучей она зани­мает цен­траль­ное место надо лбом Бога Врат, тогда как на дру­гих похо­жих изоб­ра­же­ниях это место отдано фигуре, напо­ми­на­ю­щей колбу с тремя парал­лель­ными гор­лыш­ками. А голова человека-пумы (рис. 8) у под­но­жия пира­миды, на кото­рой стоит Бог Врат, дей­стви­тельно изоб­ра­жена в пол­ном соот­вет­ствии с сим­во­ли­кой, кото­рая при­сут­ствует на арте­фак­тах Уари. (Об этом эле­менте идет речь в ста­тье «Сим­во­лика Врат Солнца».) Подоб­ную голову я обна­ру­жила на  нару­чах (рис. 7) из гроб­ницы Вла­сти­теля Уари. Цар­ствен­ная пума с нару­чей – почти пол­ная копия пумы на Вра­тах Солнца, исклю­чая оскал. Да и то, дума­ется, что и на фризе у нее зубы были, но поскольку изоб­ра­же­ние сильно постра­дало от вре­мени, худож­ник, копи­ро­вав­ший фриз, был нето­чен. Впро­чем, на месте мор­щи­ни­стой верх­ней губы зубы легко про­честь, если знать что пума здесь сим­во­ли­зи­рует огонь, исхо­дя­щий из сопел дви­га­теля, и ей пола­га­ется быть злоб­ной, а зна­чит скалящейся.

Рис. 7[x]. Золо­тые наручи из гроб­ницы Вла­сти­теля Уари. Рис. 8. Голова человека-пумы с фриза Врат Солнца

Срав­не­ние изоб­ра­же­ний Бога Врат и Бога с жез­лами (Dios de los báculos) из Архео­ло­ги­че­ского музея Аякучо (рис. 9), назван­ного там глав­ным богом цар­ства Уари, сни­мает все сомне­ния в том, что на фризе Врат Солнца выре­зан именно бог Уари, образ кото­рого был транс­фор­ми­ро­ван в соот­вет­ствии с вея­ни­ями вре­мени. Ему при­дали воин­ствен­но­сти. В част­но­сти, головы живот­ных, при­креп­лен­ные к поясу бога, были заме­нены на человеческие.

Рис. 9[xi]

На изоб­ра­же­нии Бога с жез­лами из музея только две пти­чьи головы и одна голова пумы (на жезле в левой руке), осталь­ные головы при­над­ле­жат какому-то дру­гому живот­ному (живот­ным), кото­рое я вна­чале при­няла за пуму, но у него более длин­ная шея с пят­ном на горле и губы обве­дены иначе. Воз­можно это – вер­блю­до­вые. Инте­ресно, что шарик вме­сто носа, кото­рый для меня все­гда являлся отли­чи­тель­ным при­зна­ком головы пумы, есть у каж­дой головы. Однако набро­сок, пока­зы­ва­ю­щий Бога с жез­лами, весьма небреж­ный, и рас­суж­дать о дета­лях изоб­ра­же­ния на его основе не стоит. Тем не менее, на нем отчет­ливо видны пти­чьи лапки сикан­ского боже­ства. Ана­лиз ико­но­гра­фии Бога с жез­лами гово­рит о том, что это – изоб­ра­же­ние божества-корабля, ком­по­зи­ци­он­ные прин­ципы кото­рого были выра­бо­таны в цар­ствах побе­ре­жья и наи­бо­лее пол­ное раз­ви­тие полу­чили в цар­стве Сикана. К ана­ло­гич­ному вывод я при­шла и отно­си­тельно фриза Врат Солнца (см. «Легенду о Най­лампе»).

Уже после того как этот пара­граф был опуб­ли­ко­ван, мне посчаст­ли­ви­лось найти ори­ги­нал изоб­ра­же­ния уарий­ского Бога с жез­лами из музея Аякучо. Ока­за­лось, что абрис сде­лан с раз­би­того кера­ми­че­ского сосуда, най­ден­ного в Кон­чо­пате в 1977 г. коман­дой архео­ло­гов, кото­рую воз­глав­лял аме­ри­кан­ский спе­ци­а­лист У. Исбелл. Конечно, цвет­ное фото[xii] рос­писи дает гораздо больше инфор­ма­ции. К тому же на снимке можно видеть не только боже­ство, но и его окру­же­ние, жаль только, что не все. Так, ока­за­лось, что оно воз­вы­ша­ется над пира­ми­дой, как и Бог Врат Солнца Тиа­у­а­нако. При этом уарий­ский бог не стоит, а как бы парит над ней. На пят­ках у него изоб­ра­жен зави­ток, а не угол, как у боль­шин­ства ступ­ней божеств-кораблей. У его рук шесть паль­цев. Жезлы укра­шены узо­рами, такими же, как на сосу­дах с уарий­скими вои­нами (см. ста­тью «Уарий­ская кера­мика»), и пр. и пр. Правда, понять, образы каких живот­ных поме­щены в ком­по­зи­цию, все равно затруд­ни­тельно. Рос­пись крайне инте­рес­ная и во мно­гом зага­доч­ная. Напри­мер, неясно, что за чудо­вище закры­вает лицо боже­ства, и т.д.

Цари Уари счи­тали себя вла­де­те­лями Тиа­у­а­нако, а сим­во­лику Врат Солнца своей. Похоже, они даже ста­вили себя выше Бога Врат Солнца. На эту мысль наво­дит кера­ми­че­ский сосуд из погре­бе­ния одного из пра­ви­те­лей Уари (рис. 10). Здесь Бог Врат изоб­ра­жен ниже головы пра­ви­теля. На дру­гом арте­факте Уари (рис. 11) в центр сол­неч­ного венца Бога Врат худож­ник поме­стил уарий­скую голову в маске с довольно гру­быми чер­тами и оска­лен­ными зубами. Точно также выгля­дит голова человека-пумы, изоб­ра­жен­ная на кера­ми­че­ском сосуде, кото­рый пред­став­лен на рис. 24 и 25.

Рис. 10. «Порт­рет пра­ви­теля Уари из кера­ми­че­ских жерт­во­под­но­ше­ний в Кон­чо­пате»[xiii]. Рис. 11. «Навер­шие золо­той булавки куль­туры уари с изоб­ра­же­нием боже­ства (из клада, обна­ру­жен­ного в рай­оне Куско)»[xiv]

У. Сал­ли­ван назвал рос­пись на кера­мике Уари (рис. 10) «устра­ша­ю­щей и над­мен­ной» и свя­зал ее с «упо­ми­на­ни­ями в мифо­ло­гии о пре­тен­зиях пра­ви­те­лей Уари на то, чтобы быть «богом»», кото­рый ведет свое «боже­ствен­ное про­ис­хож­де­ние, воз­можно, от самого Виракочи».

После победы у Мок­е­гуа дер­жава Уари при­сту­пила к амби­ци­оз­ной про­грамме стро­и­тель­ства в своих город­ских цен­трах. До этого вре­мени в бас­сейне Аякучо не было тра­ди­ции стро­и­тель­ства из камня и не суще­ство­вало ника­ких круп­ных церимониально-городских цен­тров. Однако около 600 г. н.э. в сто­лице Уари было начато воз­ве­де­ние полу­под­зем­ного храма, похо­жего по про­екту на Полу­под­зем­ный храм в Тиа­у­а­нако. Он соору­жался или плен­ни­ками с плато, захва­чен­ными у Мок­е­гуа, или камен­щи­ками, при­слан­ными непо­сред­ственно из Тиа­у­а­нако в каче­стве дани.

Судя по фото­гра­фиям руин города Уари (рис. 12 и 13) при обра­ботке камня здесь исполь­зо­ва­лась та же тех­но­ло­гия богов, что и в Пума-Пунку, хотя и с гораздо мень­шим размахом.

Рис. 12[xv] и 13[xvi]

Стро­и­тель­ство полу­под­зем­ного храма, по сло­вам У. Сал­ли­вана, «поло­жило начало фазе интен­сив­ного обмена между обла­стями Аякучо и Тиа­у­а­нако, про­яв­ля­ю­ще­гося в одно­вре­мен­ном появ­ле­нии нового стиля кера­ми­че­ской посуды в обеих обла­стях». «…Ико­но­гра­фи­че­ские мотивы этого общего стиля, – пишет он, – пред­став­ляют «новые идеи отно­си­тельно кос­ми­че­ской струк­туры и чело­ве­че­ской орга­ни­за­ции». И что это были за мотивы? Изоб­ра­же­ния про­фи­лей «жерт­во­при­но­си­теля», тро­фей­ных голов и отруб­лен­ных рук и костей ног».

«Зага­доч­ный обмен между Уари и Тиа­у­а­нако про­дол­жался при­бли­зи­тельно пять­де­сят лет. Рос­писи на новой кера­мике были изоб­ра­же­ни­ями новой «рели­гии», осу­ществ­ляв­шейся как бы парал­лельно с тра­ди­ци­ями Тиа­у­а­нако: куль­том устра­ше­ния, осно­ван­ным на угрозе отсе­че­ния головы и конеч­но­стей. Иными сло­вами, воз­можно также, что общие кера­ми­че­ские стили Тиа­у­а­нако и Уари того вре­мени были пре­ду­пре­ди­тель­ными выстре­лами, про­из­во­див­ши­мися с каж­дой сто­роны из луков нарож­да­ю­ще­гося класса вои­нов каж­дой области».

Рис. 14[xvii]. Жерт­во­при­но­си­тель. Куль­тура Уари. Сред­ний гори­зонт (600 – 1000 гг. н.э.). Клив­ленд­ский музей искусств, США

Кера­ми­че­ской посуды с изоб­ра­же­ни­ями жерт­во­при­но­ше­ний отыс­кать мне не уда­лось. Но я нашла фото фигурки жерт­во­при­но­си­теля (рис. 14). Какая иро­ния! Свя­щен­ный венец Бога Врат Солнца, Вира­кочи здесь одет на человека-пуму, отсе­ка­ю­щего голову жертве! Что это как не уарий­ский вари­ант Аяпаэка-обезглавливателя?! Фигурка выре­зана из дерева. Ско­рее всего, ее сде­лали на побе­ре­жье. На боль­шой высоте в горах, где рас­по­ла­га­лась мет­ро­по­лия Уари, дере­вья с тол­щи­ной, доста­точ­ной, чтобы из них можно было выре­зать скульп­туры, не рас­тут. А, кроме того, судя по довольно посред­ствен­ным ремес­лен­ным изде­лиям, у уарий­цев искус­ство не было доста­точно раз­вито. А эта фигурка выпол­нена мастер­ски. (Пять дру­гих фото скульп­туры смот­рите и рас­сказ о ней в свете более позд­них иссле­до­ва­ний читайте в сооб­ще­нии «Жерт­во­при­но­си­тель».)

И все же нельзя ска­зать, что на Вра­тах Солнца выре­зан Аяпаэк.

Аяпаэк был вер­хов­ным богом цар­ства Моче (рис. 15).

Рис. 15. Бог-декапитатор. Моче, эпоха апо­гея (1 – 800 гг. н.э.). Музей Рафа­эля Ларко, Лима, Перу[xviii]

Позд­нее – в цар­стве Сикана – Аяпаэк (Боже­ство Сикана, как его назы­вают архео­логи) сде­лался менее кро­во­жад­ным, но его атри­бу­тами по-прежнему были туми и отсе­чен­ная голова (рис. 16), и он все чаще стал изоб­ра­жаться с пти­чьими лап­ками вме­сто ног.

Рис. 16[xix]. Рекон­струк­ция рас­пис­ной ткани из Уаки Окон, Сикан

В цар­стве Най­лампа, кото­рое тоже часто отно­сят к куль­туре Сикана, этот бог окон­ча­тельно утра­тил черты жерт­во­при­но­си­теля, хотя его атри­бу­том все же остался туми, но, видимо, уже как нож цели­теля, а в дру­гой руке он вме­сто отсе­чен­ной головы дер­жал шар (рис. 17). (О Най­лампе и Аяпа­эке подроб­нее читайте в «Легенде о Най­лампе».)

Рис. 17[xx]. Фигурка Най­лампа на туми куль­туры Сикана

Срав­не­ние ико­но­гра­фии Аяпа­эка, Боже­ства Сикана, Най­лампа и Бога Врат Солнца, пока­зы­вает, что Бог Врат ближе к Боже­ству Сикана по сво­ему харак­теру, т.е. это – бог войны циви­ли­зо­ван­ной нации, выре­зан­ный в тра­ди­циях Сикана, но с уче­том стиля Тиа­у­а­нако и сим­во­лики Уари. Эти харак­те­ри­стики гово­рят о том, что скульп­тура Бога Врат не может быть изоб­ра­же­нием Вира­кочи – мило­серд­ного бога-учителя, кото­рый пред­стает перед нами в индей­ских леген­дах, при­ве­ден­ных Педро Сье­сой де Лео­ном в его «Хро­нике Перу». Не соот­вет­ствует она и образу Вира­кочи в трак­товке У. Сал­ли­вана, кото­рая, видимо, по боль­шей части осно­вана на книге Педро Сьесы де Леона.

| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 |