4.2.2. Праздник Тлакашипеуалицтли

КУЛЬТ ГРИБОВ
1. Жерт­во­при­но­ше­ния в Месо­аме­рике
1.2. Жерт­во­при­но­ше­ния ацте­ков
1.2.6. Рели­ги­оз­ные празд­ники
Тла­ка­ши­пе­уа­лицтли, про­дол­же­ние

4.2.2. Празд­ник Тлакашипеуалицтли

Празд­нику Тла­ка­ши­пе­уа­лицтли во «Все­об­щей исто­рии вещей Новой Испа­нии» Бер­нар­дино де Саа­гун посвя­тил главу XXI. Она име­ну­ется «О цере­мо­ниях и жерт­во­при­но­ше­ниях, кото­рые они совер­шали во вто­рой месяц, кото­рый назвался Тла­ка­ши­пе­уа­лицтли»[i]. В ней опи­сы­ва­ется тот фор­мат празд­ника, кото­рый суще­ство­вал в эпоху послед­него доис­пан­ского импе­ра­тора ацте­ков Мон­те­сумы II. Его Саа­гун име­нует Мотек­ку­со­мой и выво­дит в каче­стве дей­ству­ю­щего лица одного из эпи­зо­дов празд­ника. Сле­дует отме­тить, что Саа­гун харак­те­ри­зует Тла­ка­ши­пе­уа­лицтли как «очень тор­же­ствен­ный празд­ник в честь бога, назы­ва­е­мого Шипе-Тотек, а также в честь Уици­ло­по­чтли». Кроме того, Саа­гун, в отли­чие от дру­гих авто­ров, пишет о том, что «на этом празд­нике они уби­вали всех плен­ни­ков, муж­чин, жен­щин и детей», а не только муж­чин, взя­тых в плен на войне, как при­нято считать.

Согласно тек­сту главы XXI, основ­ные цере­мо­нии празд­ника в хра­мо­вом ком­плексе Тено­чтит­лана дли­лись три дня и падали на восем­на­дца­тый, девят­на­дца­тый и два­дца­тый день месяца Тла­ка­ши­пе­уа­лицтли. В пер­вый день про­во­ди­лась цере­мо­ния в честь Уици­ло­по­чтли, в его храме. Во вто­рой день совер­ша­лась основ­ная цере­мо­ния празд­ника в Храме Шипе-Тотека. Тре­тий день был отве­ден для цере­мо­ни­аль­ных тан­цев с уча­стием императора.

Пер­вый день

Нака­нуне пер­вого дня про­хо­дило «молит­вен­ное бде­ние празд­ника». Оно начи­на­лось после полу­дня с «очень тор­же­ствен­ного арейто» (танца с пением) и про­дол­жа­лось почти всю ночь. «…И бодр­ство­вали почти всю ночь те, кто дол­жен был уме­реть, в доме, кото­рый они назы­вали каль­пулько. Здесь им вырвали волосы из сере­дины макушки головы; они совер­шали эту цере­мо­нию у огня, – пишет Саа­гун. – Это дела­лось в пол­ночь, когда они имели обык­но­ве­ние извле­кать кровь из ушей, чтобы пожерт­во­вать богам, что они все­гда делали в полночь».

Фото 1. «Ацтек­ский храм» (гипо­те­ти­че­ская худо­же­ствен­ная рекон­струк­ция Вели­кого храма). Автор: фран­цуз­ский художник-иллюстратор Кри­стиан Вер­ден (Christian Verdun, род. в 1941 г.). Иллю­стра­ция из книги: «Рели­гии от дои­сто­ри­че­ского пери­ода до наших дней» (Les religions de la préhistoire à nos jours, série «Les Encyclopes», Éditions Milan)[ii]

Рас­сказ о цере­мо­нии пер­вого дня Саа­гун начи­нает с жерт­во­при­но­ше­ния плен­ни­ков на теч­катле в Храме Уици­ло­по­чтли. Этот бог счи­тался вопло­ще­нием Вос­хо­дя­щего Солнца. Соот­вет­ственно жерт­во­при­но­ше­ния начи­на­лись на вос­ходе Солнца, из чего можно сде­лать вывод о том, что в пер­вый день гла­ди­а­тор­ские бои перед жерт­во­при­но­ше­нием не проводились.

«Утром на рас­свете они отво­дили их [плен­ни­ков] туда, где они должны были уме­реть, – сооб­щает Саа­гун, – это был храм Уици­ло­по­чтли; там их уби­вали свя­щен­но­слу­жи­тели храма, тем спо­со­бом, о каком было ска­зано выше, и всех их они осве­же­вы­вали, и поэтому назы­вался этот празд­ник тла­ка­ши­пе­уа­лицтли, что озна­чает «све­же­ва­ние людей»; и их назы­вали xipeme, а по-другому – tototecti: пер­вое озна­чает «осве­же­ван­ные», вто­рое озна­чает «умер­шие в честь бога Тотека».

Хозя­ева плен­ни­ков пере­да­вали их жре­цам внизу у под­но­жия cu (cu – храм, пира­мида храма – Ф.Ó.), и они их вели за волосы каж­дый сво­его, по лест­нице вверх; и если кто-то не хотел идти по соб­ствен­ной воле, они тащили его туда, где была плаха из камня, где они соби­ра­лись его убить, и на нем вырвали у каж­дого сердце и при­но­сили в жертву, как было ска­зано выше, затем его сбра­сы­вали по сту­пень­кам вниз, где были дру­гие жрецы, кото­рые их све­же­вали. Это про­ис­хо­дило в cu Уицилопочтли.

Фото 2. Одна из двух камен­ных плит пло­щадки на ниж­ней плат­форме Вели­кого храма, кото­рая назы­ва­лась Apétlac («На циновке из воды») и Itlacuayan или «кор­муш­кой» Уици­ло­по­чтли. На ней све­же­вали воен­но­плен­ных, при­не­сен­ных в жертву в свя­ти­лище Уици­ло­по­чтли в пер­вый из трех дней основ­ных тор­жеств празд­ника Тла­ка­ши­пе­уа­лицтли. Нахо­дится у под­но­жия Вели­кого храма на своем искон­ном месте, кото­рое соот­вет­ствует кон­струк­тив­ному этапу IVb, а именно, 1469 г. (началу прав­ле­ния Ашай­я­катля). При­под­нята от мосто­вой на три сту­пени. (Позд­нее в этом месте рас­по­ла­гался камен­ный диск, изоб­ра­жа­ю­щий рас­чле­нен­ную Кой­оль­ша­уки.) Обна­ру­жена в 1981 г. во время рас­ко­пок. Раз­меры обеих плит (в сред­нем): 2,45×1,10×0,20 м[iii]

Все сердца после того, как они были вырваны и посвя­щены, бро­сали в дере­вян­ную хикару, и они назы­вали сердца quauhnochtli, а тех, кто умер после выры­ва­ния их сер­дец, назы­вали quauhteca. После све­же­ва­ний ста­рики, кото­рые име­но­ва­лись quaquacuiltin (жрецы, назва­ние кото­рых в пере­воде озна­чает «бри­тые головы» – Ф.Ó.), отно­сили тела в каль­пулько, где хозяин плен­ника давал ему обет или клятву; там они раз­де­ляли его [тело] и посы­лали Мотек­ку­соме бедро для того, чтобы есть, а осталь­ное было рас­пре­де­лено между дру­гими прин­ци­па­лами или род­ствен­ни­ками; они шли есть в дом того, кто пле­нил мерт­веца. Они варили то мясо с куку­ру­зой и давали каж­дому кусо­чек этого мяса в миске или гор­шочке, с бульо­ном из него и сва­рен­ной с ним куку­ру­зой, и назвали эту пищу tlacatlaolli…».

Сле­дует отме­тить, что поеда­ние мяса плен­ника было риту­аль­ной тра­пе­зой, а не кан­ни­баль­ским пир­ше­ством, как мно­гие счи­тают. Ацтеки верили, что жертвы в момент смерти обре­тают боже­ствен­ность. Поэтому кусочки их мяса «поедали с тре­пет­ным почте­нием, как дар небес«^[iv].

Вто­рой день

«На дру­гой день, на рас­свете, после того как они бодр­ство­вали всю ночь, они уби­вали на мель­нич­ном жер­нове дру­гих плен­ни­ков, как было ска­зано в послед­ней главе, кото­рых они назвали oaoanti. Им также они выры­вали волосы с макушки головы и хра­нили их как релик­вии. Очень много дру­гих цере­мо­ний было про­ве­дено на этом празд­нике, кото­рые опу­щены, чтобы не огор­чать чита­теля, хотя все они изло­жены на индей­ском языке.

На этом празд­нике они про­во­дили несколько состя­за­ний, кото­рые были сле­ду­ю­щими: все шкуры осве­же­ван­ных наде­ва­лись мно­гими юно­шами, кото­рых назы­вали tototecti. Они все сидели на под­стилке из сена, или tízatl, или из голу­бой глины; и пока они сидели там, дру­гие юноши про­во­ци­ро­вали их сра­жаться, или сло­вами, или щип­ками, и они бро­са­лись за теми, кто под­стре­кал к сра­же­нию, а дру­гие убе­гали, а когда их дого­няли, они начи­нали биться или сра­жаться друг с дру­гом, и хва­тали одни дру­гих, и запи­рали схва­чен­ных, и они не выхо­дили из тюрьмы без того, чтобы запла­тить какой либо вещью.

Фото 3[v] и 4[vi]. Воины в костю­мах ягу­а­ров и орлов под­ни­мают свои чим­алли (круг­лые щиты) к солнцу, раз­ма­хи­вая маку­а­у­ит­лями (дубин­ками с обси­ди­а­но­выми лез­ви­ями). Листы 20r и 20v, фраг­менты. Все­об­щая исто­рия вещей Новой Испа­нии. Книга II, глава XXI

Закон­чив это сра­же­ние, потом они начали колоть тех, кто дол­жен был уме­реть заре­зан­ным на мель­нич­ном жер­нове. Сра­жа­лись про­тив них чет­веро, двое были одеты как тигры, а двое дру­гих – как орлы; и прежде чем они начи­нали сра­жаться, они под­ни­мали круг­лый щит и меч к солнцу и затем начи­нали сра­жаться один на один; и если он был силен, тот, кто был при­вя­зан, и хорошо защи­щался, набра­сы­ва­лись все чет­веро; в этом бою они пля­сали и делали много пере­ме­ще­ний все четверо.

Когда при­хо­дило время заре­зать упо­мя­ну­тых, совер­ша­лось очень тор­же­ствен­ное шествие сле­ду­ю­щим обра­зом: выхо­див­шие с вер­шины cu, кото­рый назы­вался Йопико, мно­гие жрецы, укра­шен­ные орна­мен­тами, каж­дый из кото­рых пред­став­лял одного из богов, были в боль­шом коли­че­стве, они шли в опре­де­лен­ном порядке подобно про­цес­сии (и) позади всех шли чет­веро – два тигра и два орла, кото­рые были силь­ными муж­чи­нами; они шли, делая дви­же­ния, как при сра­же­нии с мечом и круг­лым щитом, как тот, кто фех­тует, и, спу­стив­шись вниз, они шли туда, где нахо­дился камень, подоб­ный мель­нич­ному жер­нову, где уби­вали ножом плен­ни­ков, и обхо­дили всех и сади­лись вокруг него, немного в сто­роне, на своих icpales (сиде­ниях, тро­нах – Ф.Ó.), кото­рые они назы­вают quechol icpalli (тро­ном, укра­шен­ным перьями фла­минго, кечоль, или кечолли на нау­атле – Ф.Ó.); все оста­ва­лись в соот­вет­ству­ю­щем порядке.

Глав­ный жрец этого празд­ника, кото­рый назвался Ioallaoa («Тот, кто пьет ночь» – Ф.Ó.), сидел на самом почет­ном месте, потому что на него воз­ла­га­лось извле­че­ние сер­дец тех, кто там уми­рал; и сидя, они начи­нали затем играть на флей­тах, тру­бах, рако­ви­нах и про­из­во­дить свист и гуде­ние. Те, кто гудел и играл на бара­бане, все несли флаги из белых перьев на своих пле­чах, на своих длин­ных копьях, и сидели все по порядку вокруг камня, нахо­див­ше­гося довольно далеко от жрецов.

Все сидели, при­хо­дил один из тех, кто имел плен­ни­ков для убий­ства, и при­во­дил сво­его плен­ника за волосы к камню, где он дол­жен был быть заре­зан; там они давали ему пить вино земли, или пульке, а когда плен­ник полу­чал хикару с пульке, он под­ни­мал ее на восток, и на север, и на запад, и на юг, как бы пред­ла­гая ее четы­рем частям мира; а затем выпи­вал, но не из хикары, а из полого трост­ника, сосал, а затем при­хо­дил жрец с пере­пе­лом и отре­зал ему голову, раз­ры­вая его перед плен­ни­ком, кото­рый дол­жен был уме­реть, а затем тот же жрец брал круг­лый щит у плен­ника и под­ни­мал его вверх, а затем пере­пела (того), кото­рому отре­зал голову, бро­сал за собой; после этого плен­ник был под­нят на круг­лый камень, подоб­ный мель­нич­ному жер­нову, и, оста­ва­ясь на камне, плен­ник пере­хо­дил к одному из жре­цов или свя­щен­но­слу­жи­те­лей храма, оде­тому в шкуру мед­ведя (в тек­сте на нау­атле – в шкуру волка – Ф.Ó.), кото­рый был крест­ным отцом тех, кто там уми­рал, и он [жрец] брал веревку, кото­рая выхо­дила через глаз мель­нич­ного жер­нова, и при­вя­зы­вал его за ленту к ней. Затем он давал ему его дере­вян­ный меч, кото­рый вме­сто бритв имел перья птиц, при­кле­ен­ные к лез­вию, и давал ему четыре сос­но­вые дубинки, кото­рыми он защи­щался и кото­рыми он нано­сил удары своим противникам.

Фото 5[vii]. Гла­ди­а­тор­ский ритуал на празд­нике Тла­ка­ши­пе­уа­лицтли. Лист 7, фраг­мент. Все­об­щая исто­рия вещей Новой Испа­нии. Книга IX, глава II

Хозяин плен­ника, оста­вив его таким обра­зом, как уже было ска­зано, на камне, был на своем месте, и оттуда он смот­рел, что про­ис­хо­дит с его плен­ни­ком, про­дол­жая пля­сать. Тогда те, кто при­го­то­вился к бою, начи­нали сра­жаться с плен­ни­ком один за дру­гим. Неко­то­рые плен­ники, кото­рые были силь­ными, изну­ряли чет­ве­рых сра­жа­ю­щихся, и они не могли его сло­мить. Поэтому при­хо­дил еще один – пятый, кото­рый был лево­ру­кий, кото­рый исполь­зо­вал левую руку вме­сто пра­вой; этот ломал его сопро­тив­ле­ние, отби­рал ору­жие и бро­сал с ним на землю; затем под­хо­дил тот, кото­рый назы­вался Iooallóa, и он вскры­вал его грудь, и выры­вал у него сердце.

Неко­то­рые из плен­ни­ков, уви­дев себя при­вя­зан­ными к камню, впа­дали в уны­ние и теряли муже­ство, и, поник­шие и обес­ку­ра­жен­ные, они бра­лись за ору­жие, но затем они поз­во­ляли себя побе­дить, и у них были вырваны сердца на камене. Неко­то­рые из плен­ных закан­чи­вали тем, что сразу лиша­лись муже­ства, так как, уви­дев себя при­вя­зан­ными к камню, они ложи­лись на землю, без какого-либо ору­жия, сле­до­ва­тельно, они желали, чтобы их убили, и поэтому их клали на спину на край камня, кото­рый назы­вали Iooalloaoan, вскры­вали их грудь и, вырвав сердце, жерт­во­вали его солнцу и клали в дере­вян­ную хикару.

И затем дру­гой жрец брал тру­бочку из полого трост­ника и поме­щал ее в отвер­стие, из кото­рого было извле­чено сердце, и окра­ши­вал ее кро­вью, снова извле­кал и пред­ла­гал ту кровь солнцу; затем при­хо­дил хозяин плен­ника и полу­чал кровь плен­ника в хикаре, укра­шен­ной перьями по всему краю; в той же самой хикаре была тру­бочка, также укра­шен­ная перьями; затем он отправ­лялся молиться у алта­рей, посе­щая все ста­туи богов хра­мов и каль­пу­лей: каж­дому из них он клал тру­бочку, окра­шен­ную кро­вью, словно давая ему попро­бо­вать кровь сво­его плен­ника, (и) делал это, будучи укра­шен своим плю­ма­жем и всеми сво­ими дра­го­цен­но­стями. Посе­тив все ста­туи города и дав им попро­бо­вать кровь сво­его плен­ника, он отправ­лялся затем в коро­лев­ский дво­рец, чтобы снять укра­ше­ния (вер­нуть инсиг­нии, кото­рые были даны ему на это время импе­ра­то­ром – Ф.Ó.), и тело его плен­ника отно­сили в дом, кото­рый они назвали каль­пулько, где нака­нуне у них было бде­ние преды­ду­щей ночью, и там его осве­же­вы­вали; оттуда он нес обо­дран­ное тело в свой дом и там он делил его и делал подарки мясом своим началь­ни­кам, дру­зьям и родственникам.

Хозяин плен­ника не ел мяса, поскольку счи­тал, что это его соб­ствен­ная плоть, потому что с того вре­мени, когда он его пле­нил, он дер­жал его за сво­его сына, а плен­ник сво­его гос­по­дина – за отца, и по этой при­чине он не хотел есть той плоти; но он ел плоть дру­гих плен­ни­ков, кото­рые умерли. Шкура плен­ника при­над­ле­жала тому, кто его пле­нил, и он одал­жи­вал ее дру­гим для того, чтобы они ее наде­вали и шли в ней по улице, как с голо­вой волка…

Когда закан­чи­вали резать и уби­вать плен­ни­ков, все те, кто при­сут­ство­вал, – жрецы, и прин­ци­палы, и хозя­ева рабов начи­нали тан­це­вать свой арейто вокруг камня, где умерли плен­ники; и хозя­ева плен­ни­ков в арейто, тан­цу­ю­щие и пою­щие, несли головы плен­ни­ков, держа их за волосы, сви­сав­шие с их пра­вой руки; они назвали этот арейто motzonlecomaitolía.

И крёст­ный отец плен­ни­ков, назы­ва­е­мый Cuitlachuene, брал веревки, кото­рыми были при­вя­заны плен­ники к камню, и под­ни­мал их в направ­ле­нии четы­рех частей мира, как бы выра­жая глу­бо­кое почте­ние или бла­го­го­ве­ние, и делал это на ходу, пла­кал и выл, как тот, кто опла­ки­вает мерт­вых. На это зре­лище тайно при­хо­дили посмот­реть и попри­сут­ство­вать те, с кем Мотек­ку­сома вел войну, кото­рые были из ранее упо­мя­ну­тых горо­дов Уэшот­цинко, Тлаш­калы, Ноно­алко, Сем­по­алы и мно­гих дру­гих мест, и мешики пря­тали их, чтобы они рас­ска­зали в своих зем­лях, что про­ис­хо­дило вокруг их плен­ни­ков. После всего этого празд­ник заре­зан­ных на камне заканчивался.

Когда делался этот празд­ник, все они ели тор­ти­льи, подо­бие сло­е­ных пирож­ков, кото­рые делали с сырой куку­ру­зой, кото­рые они назвали uilocpalli. Все, кто при­хо­дил посмот­реть на это зре­лище, делали котомку этих тор­ти­лий и ели их там, где делался фарс».

Тре­тий день

«На сле­ду­ю­щий день все они гото­ви­лись к тор­же­ствен­ному арейто, начи­нав­ше­муся в коро­лев­ских домах; оде­ва­лись они со всеми укра­ше­ни­ями или эмбле­мами или бога­тыми плю­ма­жами, кото­рые суще­ство­вали в коро­лев­ских домах, и несли в своих руках вме­сто цве­тов все­воз­мож­ные тамале и тор­ти­льи… Они несли также крас­ную лебеду, изде­лия из крас­ных перьев и куку­руз­ных стеб­лей с их почат­ками; и после полу­дня слу­жи­тели хра­мов оста­нав­ли­вали арейто, и при­хо­дили все глав­ные пра­ви­тели и нобли и раз­ме­ща­лись, соблю­дая поря­док, перед коро­лев­скими домами, все по трое; кроме того, впе­ред выхо­дил Мотек­ку­сома и пода­вал пра­вую руку пра­ви­телю Тес­коко, а левую – пра­ви­телю Тла­кубы; был испол­нен очень тор­же­ствен­ный арейто; про­дол­жался арейто с полу­дня до заката солнца.

Фото 6[viii]. Риту­аль­ный танец. Лист 305, фраг­мент. Исто­рия Страны бла­го­ден­ствия Новой Испа­нии и ост­ро­вов мате­рика (Historia de las Indias de Nueva España y Islas de Tierra Firme), или Кодекс Дюрана. Тип объ­екта: ману­скрипт. Автор: Диего Дюран (Diego Durán, 1537 – 1587). Дата: 1579 г. Наци­о­наль­ная биб­лио­тека Испа­нии, Мадрид

Закон­чив арейто, они начали дру­гой вид танца, в кото­ром все были соеди­нены руками, они тан­це­вали, как будто они шата­лись из сто­роны в сто­рону. На эти танцы при­хо­дили ста­рые сол­даты, и новички, и уче­ники войны. Также на эти танцы при­хо­дили женщины-матроны, кото­рые хотели, и пуб­лич­ные жен­щины; этот вид тан­цев про­дол­жался в том месте, где умерли плен­ники, до полу­ночи; они рас­тя­ги­вали эти празд­ники на период два­дцати дней, пока не насту­пали календы дру­гого месяца, кото­рый назы­вался tozoztontli (Тоцоц­тонтли – «Малое бде­ние», тре­тий месяц кален­даря – Ф.Ó.)».

Тори­био де Бена­венте, или Мото­ли­ния, отме­чает в своих «Мемо­ри­а­лах», что вер­хов­ный пра­ви­тель Тено­чтит­лана для этих тан­цев оде­вался в кожу спе­ци­ально отби­ра­е­мого для него плен­ника, про­шед­шего через гла­ди­а­тор­ское жерт­во­при­но­ше­ние. «…В Мешико для этого дня [Тла­ка­ши­пе­уа­лицтли], – пишет Мото­ли­ния, – они дер­жали неко­то­рых захва­чен­ных на войне, кото­рые были пра­ви­те­лями или прин­ци­па­лами, и один из них был осве­же­ван для Мок­те­сумы, вели­кого пра­ви­теля Мешико…»[ix]. Таким обра­зом на завер­ше­нии тор­же­ства импе­ра­тор оли­це­тво­рял Шипе-Тотека.

Сбор при­но­ше­ний

В книге I, в «Главе XVIII, кото­рая гово­рит о боге, назы­ва­е­мом Шипе­то­тек, что озна­чает «осве­же­ван­ный»»[x], Бер­нар­дино де Саа­гун рас­ска­зы­вает о «неком состя­за­нии на трост­ни­ко­вых копьях (juego de cañas)», про­во­див­шемся на празд­нике Тла­ка­ши­пе­уа­лицтли между двумя груп­пами вои­нов, кото­рые он назы­вает бан­дами. Одна банда пред­став­ляла Шипе-Тотека. Все вхо­див­шие в нее воины «были одеты в шкуры людей, кото­рые были убиты и осве­же­ваны на этом празд­нике, недавно сня­тые и соча­щи­еся кро­вью». Банда про­тив­ника состо­яла из «сол­дат, храб­рых и отваж­ных, и людей, воин­ствен­ных и муже­ствен­ных, кото­рые не соби­ра­лись уми­рать». «Сме­лые и реши­тель­ные», они по сво­ему жела­нию выхо­дили сра­жаться с дру­гими на этом состя­за­нии. При этом участ­ники обеих банд были опыт­ными бой­цами, кото­рые отто­чили свое мастер­ство на войне.

Фото 7^[xi]. Воина в образе Шипе-Тотека (в чело­ве­че­ской коже и с гре­мя­щим посо­хом бога) при­вет­ствуют цве­тами знат­ные жители города. Лист 20v, фраг­мент. Фото 8^[xii]. Шествие вои­нов в образе Шипе-Тотека. Оде­тые в чело­ве­че­скую кожу, они несут дубинку, а также посох и щит бога. Лист 20r, фраг­мент. Все­об­щая исто­рия вещей Новой Испа­нии. Книга II, глава XXI

«…Закон­чив это сра­же­ние, – пишет Саа­гун, – те, кто наде­вал шкуры людей, одежды, кото­рые были частью этого бога Тотека, ходили по всему городку и вхо­дили в дома, про­сили, как гово­рят, пода­я­ние в знак любви к тому богу. В домах, куда они захо­дили, они сидели на пуч­ках листьев сапоте, и вешали им на шею связки из почат­ков куку­рузы и дру­гие связки из цве­тов, кото­рые сви­сали от шеи до под­мы­шек, и наде­вали венки, и давали пить пульке, кото­рый был их вином».

Фото 9[xiii]. Воин в коже при­не­сен­ного в жертву плен­ника и его помощ­ник во время сбора при­но­ше­ний захо­дят в дом, где живет жен­щина с тремя мало­лет­ними сыно­вьями. Она жерт­вует Шипе-Тотеку початки куку­рузы. Лист 49v, фраг­мент. Все­об­щая исто­рия вещей Новой Испа­нии. Книга IX

Воины, кото­рым хозяин плен­ника одал­жи­вал его кожу, также соби­рали при­но­ше­ния. Диего Дюран пишет, что Шипе-Тотеку каж­дый жерт­во­вал, что мог. Про­стые люди в основ­ном давали куку­руз­ные початки, а также гото­вую еду – хлеб, мясо, куски тыквы в меду и пр. Гос­пода давали более доро­гие вещи. Как пра­вило, это была одежда. Прин­ци­палы, напри­мер, жерт­во­вали плащи из дра­го­цен­ных перьев. При­но­ше­ния соби­ра­лись в тече­ние 20 дней и сразу попа­дали в Храм Шипе-Тотека[xiv].

20 дней спу­стя (месяц Тоцоцтонтли)

Риту­алы, свя­зан­ные с празд­ни­ком Тла­ка­ши­пе­уа­лицтли, про­дол­жа­лись в тече­ние сле­ду­ю­щего (тре­тьего) месяца, кото­рый назы­вался Тоцоц­тонтли. В послед­ний день этого месяца в квар­тале, покро­ви­те­лем кото­рого был Шипе-Тотек, где соот­вет­ственно имелся его храм, устра­и­вался празд­ник, име­но­вав­шийся ayacachpixolo. «На этом празд­нике, – пишет Бер­нар­дино де Саа­гун, – живу­щие в этом квар­тале пели, оста­ва­ясь сидя­щими, и они играли на сона­хах весь день, в ука­зан­ном храме, и они при­но­сили в жертву цветы в том же храме. Эти цветы, кото­рые жерт­во­ва­лись, были как пер­вые плоды, потому что они были пер­выми, кото­рые появи­лись в этом году, и никто не осме­ли­вался нюхать ни один цве­ток того года, пока не жерт­во­ва­лись в уже упо­мя­ну­том храме пер­вые плоды цветов.

На этом празд­нике они делали некие тамале, назы­ва­е­мые tzatzapaltamali, из лебеды, или белой мари; в основ­ном эти тамале делали в квар­тале под назва­нием Coátlan, и они были пожерт­во­ваны в том же cu, перед боги­ней, кото­рую они назы­вали Коат­ли­куэ, по-другому – име­нем Coatlantónan, к кото­рой эти мастера изго­тов­ле­ния цве­тов отно­си­лись с боль­шим бла­го­го­ве­нием. На том же самом празд­нике они пря­тали в какой-то пещере кожи плен­ни­ков, кото­рых они осве­же­вали на про­шлом празднике…».

Исходя из слов Саа­гуна, сле­дует заклю­чить, что ритуал захо­ро­не­ния кож, совер­шался через 20 дней (месяц) после гла­ди­а­тор­ской цере­мо­нии празд­ника Тла­ка­ши­пе­уа­лицтли. Что каса­ется «какой-то пещеры», в кото­рой пря­тали кожи, то здесь речь может идти не о при­род­ной пещере, а о самом Храме Шипе-Тотека в цере­мо­ни­аль­ном ком­плексе Тено­чтит­лана. Его неко­то­рые авторы назы­вают храмом-пещерой. По све­де­ниям Диего Дюрана, кожи поме­щали в под­зем­ное хра­ни­лище Храма Шипе-Тотека. Оно нахо­ди­лось у под­но­жия лест­ницы его пира­миды и было закрыто съем­ным кам­нем[xv].

Саа­гун сооб­щает, что неко­то­рые люди, «боль­ные чесот­кой или гла­зами, обе­щали помочь спря­тать эти шкуры, потому что их пря­тали с шествием и с боль­шой тор­же­ствен­но­стью; ходили эти боль­ные на это шествие, чтобы выле­чить свои болезни, и гово­рят, что неко­то­рые из них выздо­рав­ли­вали, и при­пи­сы­вали это шествию и набож­но­сти, кото­рая у них была». (Счи­та­лось, что Шипе-Тотек мог исце­лить от оспы, нары­вов на теле, чесотки и забо­ле­ва­ний глаз[xvi].)

После риту­ала захо­ро­не­ния кож уби­тых плен­ни­ков воины, носив­шие их 20 дней – по Саа­гуну и 40 дней – по Дюрану, совер­шали обряд омовения.

«С вели­кими цере­мо­ни­ями завер­шался этот празд­ник, – пишет Саа­гун, – и с вели­кими цере­мо­ни­ями мылись те, кто носил одежду из шкур; хозя­ева плен­ни­ков и все их домаш­ние не купа­лись, не мыли головы до окон­ча­ния празд­ника, почти два­дцать дней; <…> те, кто закон­чил носить одежду из шкур, мылись в cu, с водой, сме­шан­ной с мукой или куку­руз­ным тестом, а потом они шли купаться в обыч­ной воде… И хозя­ева плен­ни­ков, и их домаш­ние  делали все это – мылись и намы­ли­вали головы, от чего они воз­дер­жа­лись в тече­ние два­дцати дней, совер­шая пока­я­ние для сво­его умер­шего пленника.

После всего, что было ска­зано, хозяин раба, кото­рый умер, ста­вил во внут­рен­нем дво­рике сво­его дома круг­лый шар, сде­лан­ный из циновки из паль­мо­вого волокна, с тремя ногами, и клал поверх шара все бумаги, в кото­рые плен­ник был вынуж­ден оде­ваться, когда он уми­рал, и затем он искал достой­ного юношу и наря­жал его во все эти бумаги; наря­жен­ному в бумаги он давал щит в одну руку, в дру­гую давал ему посох, и он бегал по тем ули­цам, как будто хотел оби­деть тех, кого встре­чал, и все они убе­гали от него, и все вол­но­ва­лись, и, уви­дев его, они гово­рили: идет tetzonpac; и если он наго­нял кого-то, он брал плащи и брал столько, сколько мог, и бро­сал их во внут­рен­ний двор того, кто сде­лал ему костюм из бумаги.

После этого хозяин плен­ника, кото­рый умер, ста­вил посреди внут­рен­него дво­рика сво­его дома бревно как колонну, по кото­рой все узна­вали, что он брал плен­ни­ков на войне; это был гераль­ди­че­ский знак его храб­ро­сти, после чего он брал кость от бедра плен­ника, чья плоть уже была съе­дена, и ком­по­но­вал ее с бума­гами и с верев­кой, кото­рую он при­вя­зы­вал к тому дереву, кото­рое он поста­вил в патио; и в тот день, когда он вешал это, он при­гла­шал своих род­ствен­ни­ков и дру­зей, а также жите­лей квар­тала, и в их при­сут­ствии он вешал это и кор­мил и поил их в тот день. Он совер­шал опре­де­лен­ные цере­мо­нии с пульке, кото­рый давал пить, и весь этот день они пели песни его дома; все это про­ис­хо­дило в тече­ние два­дцати дней, пока не насту­пал uey tozoztli (Уэй тоцоцтли, «Вели­кое бде­ние», празд­ник чет­вер­того месяца года – Ф.Ó.)».