1.2.6. Религиозные праздники

КУЛЬТ ГРИБОВ
1. Жерт­во­при­но­ше­ния в Месо­аме­рике
1.2. Жерт­во­при­но­ше­ния ацте­ков, продолжение

1.2.6. Рели­ги­оз­ные праздники

«Акт жерт­во­при­но­ше­ния, – отме­чает Уорвик Брэй, – был куль­ми­на­цией в цепи цере­мо­ний, кото­рые варьи­ро­ва­лись в зави­си­мо­сти от того, в честь какого бога про­во­ди­лись. В каж­дом из восем­на­дцати меся­цев устра­и­ва­лись свои празд­не­ства, мно­гие из них были дли­тель­ными и слож­ными меро­при­я­ти­ями, пол­ными сим­во­лизма, кото­рый так услаж­дал ум ацте­ков»[1]. Месяц сол­неч­ного кален­даря ацте­ков состоял из 20 дней. Титуль­ный празд­ник месяца обычно справ­лялся в его конце. Каж­дый месяц имел своих богов-покровителей. Пер­со­ни­фи­ка­ции неко­то­рых из этих богов при­но­си­лись в жертву на празд­нике в их честь. Согласно пред­став­ле­ниям ацте­ков, жрецы, худож­ники, а также муж­чины и жен­щины, кото­рые оли­це­тво­ряли божеств во время празд­ни­ков, явля­лись живыми пере­дат­чи­ками боже­ствен­ного огня – тей­о­лии («души» сердца), даром богу от города. (Подроб­нее см.: «Три «души» ацтека».)

«Идея о чело­веке, изоб­ра­жа­ю­щем бога, – пишет Уорвик Брэй, – нахо­дила свое отра­же­ние во мно­гих ацтек­ских цере­мо­ниях. Празд­ник в вось­мой месяц года про­хо­дил под покро­ви­тель­ством Шило­нен, богини моло­дого маиса. Ее роль играла юная рабыня, кото­рую впо­след­ствии обез­глав­ли­вали, что сим­во­ли­зи­ро­вало сбор почат­ков маиса. В один­на­дца­тый месяц жен­щину, пред­став­ляв­шую богиню спе­лого маиса, пости­гала та же участь.
Цере­мо­ния в честь Бога Огня была одной из самых ужас­ных. Плен­ни­ков свя­зы­вали по рукам и ногам, лица посы­па­лись порош­ком из рас­те­ния семей­ства коноп­ля­ных, дей­ство­вав­шим как ане­сте­тик. Каж­дую жертву взва­ли­вали на спину того, кто ее пле­нил, и воины начи­нали тан­це­вать вокруг огром­ного костра. Затем один за дру­гим тан­цоры сбра­сы­вали своих жертв в пламя, но, прежде чем насту­пала смерть, жрецы вытас­ки­вали из огня полу­обо­жжен­ные тела и уда­ляли сердца»[2].

«В боль­шин­стве слу­чаев, – резю­ми­рует Жак Сустель, – жертва была одета, рас­кра­шена узо­рами и укра­шена так, чтобы пред­став­лять собой бога, кото­рому покло­ня­лись. Таким обра­зом, сам бог уми­рал перед своим соб­ствен­ным изоб­ра­же­нием в своем соб­ствен­ном храме подобно тому, как в самом начале все боги при­няли смерть ради спа­се­ния мира. И когда в опре­де­лен­ных слу­чаях имел место кан­ни­ба­лизм, то именно плоть бога поедали веру­ю­щие…»[3].

Согласно пред­став­ле­ниям ацте­ков, жрецы, худож­ники, а также муж­чины и жен­щины, кото­рые оли­це­тво­ряют божеств во время фести­ва­лей, явля­ются живыми пере­дат­чи­ками боже­ствен­ного огня – тей­о­лии («души» сердца), даром богу от города. (Подроб­нее см.: «Три «души» ацтека».)

 Тош­катль

На празд­нике в послед­ний день пятого месяца, кото­рый назы­вался Тош­катль (Toxcatl – Засуха) и при­мерно соот­вет­ство­вал маю, при­но­си­лись в жертву пер­со­ни­фи­ка­ции Тес­кат­ли­поки и Уици­ло­по­чтли. Этот празд­ник был одним из самых зна­чи­тель­ных у мешиков.

Гото­виться к празд­нику в честь Тес­кат­ли­поки начи­нали за год, когда жрецы выби­рали без­упреч­ного внешне моло­дого воен­но­плен­ного на роль вопло­ще­ния этого бога на земле.

Фото 1 и 2[4]. Иллю­стра­ции к рас­сказу о юноше – вопло­ще­нии Тес­кат­ли­поки. Лист 84r, фраг­менты. Все­об­щая исто­рия вещей Новой Испа­нии (Historia General de las Cosas de Nueva España), или Фло­рен­тий­ский кодекс. Тип объ­екта: ману­скрипт. Автор: фран­цис­кан­ский монах Бер­нар­дино де Саа­гун (Bernardino de Sahagún, 1499 – 1590). Время созда­ния: 1575 – 1577 гг. Биб­лио­тека Медичи Лау­рен­ци­ана, Фло­рен­ция, Италия

«Юношу обу­чали вести себя как знат­ный чело­век, в тече­ние года его почи­тали, как пове­ли­теля и живого бога, – пишет Уорвик Брэй. – Жрецы обу­чали его игре на флейте, его повсюду сопро­вож­дала свита из восьми чело­век. Его лицо было рас­кра­шено чер­ной крас­кой, одет он был в доро­гие одежды, на руках сияли золо­тые брас­леты, а на ногах позвя­ки­вали золо­тые коло­коль­чики. Он про­во­дил время в свое удо­воль­ствие, а когда про­гу­ли­вался по городу с кури­тель­ной труб­кой в руке, с вися­щими на шее гир­лян­дами цве­тов, все люди воз­да­вали ему поче­сти.
За два­дцать дней до празд­не­ства чело­век, изоб­ра­жа­ю­щий бога, играл сва­дьбу с четырьмя юными девуш­ками. Теперь он был одет и под­стри­жен как вое­на­чаль­ник, и послед­ние пять дней, остав­ши­еся до празд­ника, про­хо­дили в пир­ше­ствах, пении, тан­цах в раз­лич­ных частях города»[5].

Фото 3[6]. Кера­ми­че­ская флейта. Музей Вели­кого храма Тено­чтит­лана, Мехико, Мексика

Бель­гий­ский историк-месоамериканист Мишель Гро­лиш (Michel Graulich, 1944 – 2015) в своей книге «Мон­те­сума» сооб­щает, что импе­ра­тор сам оде­вал и пышно наря­жал воен­но­плен­ного, вопло­щав­шего в себе Тес­кат­ли­поку. «За пять дней до жерт­во­при­но­ше­ния, – отме­чает он, – Мон­те­сума пре­бы­вал в оди­но­че­стве, совер­шая пока­я­ние и гото­вясь сим­во­ли­че­ски раз­де­лить смерть Тес­кат­ли­поки и вме­сте с ним вос­крес­нуть. В дру­гих местах в это время пели и тан­це­вали»[7].

В день празд­ника вопло­ще­ние бога достав­ля­лось в каноэ к месту посвя­ще­ния – неболь­шому храму, рас­по­ло­жен­ному на север­ном берегу озера Чалько. Юношу сопро­вож­дали его жены и свита, кото­рые пыта­лись уте­шить его. Жены – четыре девушки-рабыни, кото­рые также были пер­со­ни­фи­ка­ци­ями божеств, про­ща­лись с ним на берегу озера. Свита поки­дала юношу у под­но­жия пира­миды. Остав­шись в пол­ном оди­но­че­стве, он мед­ленно под­ни­мался по сту­пень­кам храма к жерт­вен­ному камню, на каж­дой сту­пени раз­би­вая по одной из флейт, на кото­рых он играл «в дни сво­его бла­го­по­лу­чия». На вер­шине пира­миды его уже ждали жрецы. Когда юноша при­бли­жался к ним, они хва­тали его и выры­вали у него сердце. Его отре­зан­ную голову выстав­ляли  на все­об­щее обо­зре­ние. Как только жертва уми­рала, дру­гой плен­ник выби­рался на роль Тес­кат­ли­поки, кото­рую он дол­жен был играть в тече­ние сле­ду­ю­щего года[8].

Фото 4 и 5. Инкру­сти­ро­ван­ный череп чело­века, пред­став­ля­ю­щий Тес­кат­ли­поку. Воз­можно, был частью оде­я­ния жреца и поме­щался сзади. Музей­ный № Am, St.401. Раз­меры: высота 19 см, ширина 13,9 см, длина 12,2 см. Мате­ри­алы и тех­ники: Череп чело­века, покры­тый моза­и­кой из бирюзы и лиг­нита на клее из сос­но­вой смолы. Носо­вая полость обли­цо­вана крас­ной рако­ви­ной спон­ди­луса. Зрачки сде­ланы из поли­ро­ван­ного пирита, белки – из белой рако­вины стром­буса. На внут­рен­ней сто­роне есть под­кладка из оле­ньей кожи и волокна магея и длин­ные ремни из оле­ньей кожи, кото­рые были пер­во­на­чально окра­шены в крас­ный цвет. Культура/период: миш­теки или ацтеки. Дата: 1400 – 1521 гг. Место находки: Мек­сика. Бри­тан­ский музей[9]

В то время как в храме на берегу озера Чалько про­хо­дила цере­мо­ния в честь Тес­кат­ли­поки, в Мешико-Теночтитлане отме­чался конец жатвы и вос­пе­вался его сим­вол – жаре­ный поча­ток. Юноши и воины тан­це­вали в изви­ли­стом хоро­воде вокруг моло­дых жен­щин, кото­рые с вен­ком из жаре­ной куку­рузы на голове испол­няли танец жаре­ной куку­рузы. Люди гово­рили, что они «обни­мают Уици­ло­по­чтли». «Хоро­вод дви­гался, ведо­мый буду­щей жерт­вой – вопло­ще­нием бога Уици­ло­по­чтли. Нака­нуне была сде­лана ста­туя бога из теста, изго­тов­лен­ная из семян белой свеклы, – сооб­щает Мишель Гро­лиш. – На рас­свете Мон­те­сума тор­же­ственно посвя­тил в его честь четыре пере­пелки. Затем один из жре­цов сме­нил его, и вся собрав­ша­яся толпа жите­лей вни­ма­тельно сле­дила за его дви­же­ни­ями. Пере­пе­лок бро­сали в направ­ле­нии ста­туи, неко­то­рые из них были съе­дены самими жре­цами. Вопло­щав­ший бога был пре­дан смерти в выбран­ный им самим момент»[10].

Фото 6. Танец знати на празд­нике Тош­катль (пред­по­ло­жи­тельно). В цен­тре бара­бан­щики играют на уэу­этле и тепо­нак­с­тле (вер­ти­каль­ном и гори­зон­таль­ном бара­ба­нах). Внизу рядом  с воином-ягуаром пока­зана пер­со­ни­фи­ка­ция Уици­ло­по­чтли в костюме колибри. Лист 119. Кодекс Товара. Тип объ­екта: ману­скрипт. Раз­меры листа: 21×15,2 см. Мате­ри­алы: бумага, чер­нила, аква­рель. Языки: испан­ский, нау­атль Север­ной Пуэблы. Автор: монах-иезуит Хуан де Товар (Juan de Tovar, около 1546 г. – около 1626 г.). Время и место созда­ния: 1585 г., Мек­сика.  Биб­лио­тека Джона Кар­тера Бра­уна, Про­ви­денс, США[11]

В 1520 г., когда Мон­те­сума II уже нахо­дился в плену («под домаш­ним аре­стом») у кон­ки­ста­до­ров, но еще номи­нально оста­вался импе­ра­то­ром, состо­ялся послед­ний празд­ник Тош­катль в цере­мо­ни­аль­ном ком­плексе Тено­чтит­лана. Почти все участ­ники этого тор­же­ства были убиты испан­цами. «Они были здесь рядом, все со своим воору­же­нием, – отме­чает Бер­нар­дино де Саа­гун во «Все­об­щей исто­рии Новой Испа­нии». – Они пере­кры­вают все входы и выходы: Ворота Орлов, и у малень­кого дворца, и у Акатль ийа­ка­пана [(«Уча­сток риста­лищ с трост­ни­ко­выми копьями»)], у Теска­ко­ака [(«Зер­кал Змеи»)]. И после того, как они пере­крыли все входы, заняв их, уже никто не мог поки­нуть [глав­ную хра­мо­вую пло­щадь]». Однако нака­нуне собы­тий никто из меши­ков не подо­зре­вал о воз­мож­но­сти такого пре­да­тель­ского напа­де­ния. Ими было полу­чено раз­ре­ше­ние оттуда, где был заклю­чен Мон­те­сума, и «тот­час жен­щины, постив­ши­еся в тече­ние года, начали молоть семена мака, а дела­лось это в патио [(внут­рен­нем дворе)] Храма»[12].

Фото 7[13]. Иллю­стра­ции к рас­сказу о празд­нике Тош­катль: Мон­те­сума II, удер­жи­ва­е­мый в плену испан­цами, дает свое раз­ре­ше­ние. Жен­щины зани­ма­ются помо­лом мака. Все­об­щая исто­рия вещей Новой Испа­нии, или Фло­рен­тий­ский кодекс. Книга XII: Заво­е­ва­ние Мек­сики. Лист 437v, фраг­менты. Тип объ­екта: ману­скрипт. Мате­ри­алы: чер­нила на бумаге. Раз­меры листа: 31,0×21,2 см. Автор: Бер­нар­дино де Саа­гун. Время созда­ния: 1575 – 1577 гг. Биб­лио­тека Медичи Лауренциана

«А перед наступ­ле­нием празд­ника Тош­катль, – пишет Саа­гун, – вече­ром, при­го­то­вили ста­тую в виде чело­века, фигуру Уици­ло­по­чтли в чело­ве­че­ском облике, во всем похо­жую на чело­века. Эту чело­ве­че­скую фигуру сде­лали из смо­ло­того зерна, сме­шан­ного со смо­ло­тыми семе­нами мака, уло­жив это на кар­кас из пру­тьев, скреп­лен­ных – про­ко­ло­тых ост­рыми кон­цами шипов, чтобы дер­жа­лись крепче. Когда уже была вылеп­лена эта фигура, ее укра­сили перьями, сде­лали лицо, при­су­щее ему [(Уици­ло­по­чтли)], рас­кра­сили как поло­жено поло­сами попе­рек лица, около носа и рас­кра­сили вокруг глаз. Покрыли его уши моза­и­кой из бирюзы в форме змей, и с его ушей с бирю­зой сви­сало по кольцу с шипами. Из золота были пальцы его стопы, так искусно сде­лан­ные, как насто­я­щие пальцы стопы. Носо­вой знак отли­чия ему сде­лали из золота со встав­лен­ными дра­го­цен­ными кам­нями, он был в виде золо­той стрелы с инкру­сти­ро­ван­ным дра­го­цен­ными кам­нями опе­ре­нием; также и носо­вое кольцо висело в его носу, оно было с попе­реч­ными поло­сами и шипами. Изго­то­вив это лицо с поло­сами попе­рек него синего цвета и жел­того цвета, на его голову поме­стили маги­че­ский убор из перьев колибри. Затем также поме­стили так назы­ва­е­мый anecuyotl из перьев в форме цилин­дра, но сде­лав часть вер­хушки заост­рен­ной в виде конуса. Потом при­ла­дили к его шее укра­ше­ние из жел­тых перьев попу­гаев; концы перьев сви­сали усту­пами, подобно пря­дям волос на голове маль­чи­ков. И кроме того – накидку в виде листьев кра­пивы, выкра­шен­ную в чер­ный цвет, на ней было пять пуч­ков хво­сто­вых орли­ных перьев. Он был укрыт накид­кой до пят, на ней были изоб­ра­же­ния чере­пов и костей. А [спе­реди] верху вид­не­лась без­ру­кавка, и на ней были изоб­ра­жены ото­рван­ные части чело­ве­че­ских тел: там были изоб­ра­жены черепа, уши, сердца, внут­рен­но­сти, торсы, руки, ноги. Его maxtle [(набед­рен­ная повязка машт­латль – maxtlatl)], весьма богато укра­шен­ная, была тоже с изоб­ра­же­ни­ями ото­рван­ных частей тел, ширина ее была одна куарта [(cuarta — пядь, мера длины = 21 см)], а длина – два­дцать, она была с бахро­мой из бумаги, то есть из мест­ной бумаги [(аматль – amatl, из агавы)], окра­шен­ной вер­ти­каль­ными поло­сами светло-синего цвета. За спи­ной его было рас­по­ло­жено, как ноша, знамя цвета крови. Это знамя цвета крови было из мест­ной бумаги. Оно было крас­ным, как кровь. Он дер­жал крем­не­вый жерт­вен­ный нож, кото­рый был сде­лан из бумаги, и местами был также крас­ным, как кровь. Он дер­жал щит, сде­лан­ный из трост­ника, спле­тен­ный из трост­ника; в четы­рех местах укра­шен­ный пуч­ками хво­сто­вых орли­ных перьев, укра­шен­ный этими хво­сто­выми перьями; это назы­ва­лось «tehuehuelli». И при­весь щита также была окра­шена цве­том крови, как и знамя за спи­ной. И было четыре соеди­нен­ных стрелы за щитом. Лента в виде брас­лета была на каж­дой его руке, ленты из шкуры кой­ота, и с них сви­сали наре­зан­ные кусочки бумаги. После того, как начался рас­свет празд­нич­ного дня, очень рано утром, открыли лицо [идола Уици­ло­по­чтли] те, кто дал обет совер­шить это. Они рас­по­ло­жи­лись цепоч­кой перед идо­лом и начали воз­да­вать хвалу… И вот уже воз­несли его, поста­вили на пира­миду. И все муж­чины, все моло­дые воины радостно гото­ви­лись про­ве­сти празд­ник… И когда все собра­лись, празд­ник начался, и открылся он пением и тан­цем змеи… И те, кто постился одну два­дца­ти­дневку, и те, кто постился год, дви­га­лись во главе про­цес­сии… те, кто постился год, были осо­бенно ува­жа­емы и полу­чали почет­ный и осо­бен­ный титул «бра­тья Уици­ло­по­чтли». <…> …Между тем мешики радостно празд­нуют, они уже тан­цуют, уже поют, уже одна песня сле­дует за дру­гой, и песни сме­няют друг друга как волны, и в этот самый момент испанцы решили убить этих людей»[14].

 Пан­ке­ца­лицтли

Пан­ке­ца­лицтли (Panquetzaliztli) отме­чали в шест­на­дца­том месяце (в декабре) в начале XVI в. По сло­вам Педро де лос Риоса, «в этом месяце мешики устра­и­вали празд­ник сво­его пер­вого пол­ко­водца, кото­рому покло­ня­лись как богу, коего назы­вали Уит­чи­ло­по­чтль». «Панк[е]салицтли пере­во­дится как «под­ня­тие зна­мен», – пишет Риос, – потому что в этом месяце каж­дый ста­вил над своим домом бумаж­ный фла­жок, и пол­ко­водцы и воины при­но­сили в жертву неко­то­рых людей, захва­чен­ных на войне, кото­рым давали рав­но­цен­ное ору­жие, с помо­щью кото­рого они бы защи­ща­лись и так сра­жа­лись с ними, пока их не уби­вали»[15]. Однако Бер­нар­дино де Саа­гун, подробно опи­сав­ший Пан­ке­ца­лицтли во «Все­об­щей исто­рии вещей Новой Испа­нии», в своем рас­сказе ничего не гово­рит о чело­ве­че­ских жерт­во­при­но­ше­ниях. Все вни­ма­ние он отдает цере­мо­нии, в ходе кото­рой уби­вали и поедали Уици­ло­по­чтли, сде­лан­ного из теста. Оче­видно, что Саа­гун счи­тал, что этот обы­чай выра­жает покло­не­ние ацте­ков сво­ему богу, поскольку его опи­са­ние уче­ный оза­гла­вил «О том, как почи­тали Уици­ло­по­чтли в каче­стве бога»[16].

Фото 8[17]. Уици­ло­по­чтли («Колибри-левша») в голов­ном уборе, изоб­ра­жа­ю­щем колибри, идет со щитом в пра­вой руке и зна­ме­нем pantli – в левой (мини­а­тюра, сопро­вож­да­ю­щая опи­са­ние празд­ника Пан­ке­ца­лицтли). Лист 5r, фраг­мент.  Кодекс Теллериано-Ременсис (Codex Telleriano-Remensis). Иден­ти­фи­ка­ци­он­ный №: Mexicain 385. Тип объ­екта: ману­скрипт. Объем: 50 листов. Мате­риал: евро­пей­ская бумага. Раз­меры листа: 21×30 см. Время и место созда­ния: между 1549 и 1555 гг., Мехико. Наци­о­наль­ная биб­лио­тека Фран­ции, Париж

Судя по составу гостей, празд­ник был боль­шой и носил госу­дар­ствен­ный харак­тер. На цере­мо­нии при­сут­ство­вали царь (или вла­дыка) и некто «люби­мец упо­мя­ну­того Уици­ло­по­чтли, кото­рого назы­вали теуоа» (teuoa – подо­бие). (Веро­ятно, здесь гово­рится о чело­веке – пер­со­ни­фи­ка­ции Уици­ло­по­чтли. Однако был ли он при­не­сен в жертву на этом празд­нике, Саа­гун не пишет.) Кроме того, при­сут­ство­вали чет­веро вер­хов­ных жре­цов и «чет­веро началь­ни­ков [principales] над неже­на­тыми юно­шами [mancebos], имев­ших обя­зан­ность рас­тить юно­шей, назы­вав­ши­еся тель­по­чт­ла­токе [telpuchtlatoque – «Настав­ля­ю­щие молодежь»]».

Нака­нуне празд­ника заме­ши­вали тесто из муки ама­ранта (злака с мел­кими зер­нами). Из него изго­тов­ляли тело Уици­ло­по­чтли. На сле­ду­ю­щий день «один чело­век, назы­ва­е­мый Кецаль­ко­атль [Quetzalcoatl], метал в тело упо­мя­ну­того Уици­ло­по­чтли дро­тик с камен­ным нако­неч­ни­ком, целясь ему в сердце». (Речь идет о жреце выс­шего ранга, кото­рого было при­нято назы­вать Кецаль­ко­ат­лем в честь бога-жреца Кецаль­ко­атля, покро­ви­теля жре­цов.) «После того, как уми­рал упо­мя­ну­тый Уици­ло­по­чтли, тут же ломали и раз­ры­вали на части» его тело. Сердце Уици­ло­по­чтли брали для вла­дыки или царя. А все осталь­ное – «тело и куски, кото­рые были как кости упо­мя­ну­того Уици­ло­по­чтли, делили надвое между жите­лями Мешико [Mеxico] и Тла­ти­лолько [Tlatilulco]». Их полу­чали слу­жи­тели Уици­ло­по­чтли, кото­рые назы­ва­лись каль­пу­лями (calpulle, букв. «отно­ся­щийся к боль­шому дому»). (Веро­ятно, речь идет о пред­ста­ви­те­лях восьми родов, соста­вив­ших основу посе­ле­ний Тено­чтит­лана и Тла­те­лолько.) Каль­пули меши­ков и тла­те­ло­лек полу­чали поровну – по четыре куска.

«…И таким обра­зом, – пишет Бер­нар­дино де Саа­гун, – рас­пре­де­ляли по четыре куска тела Уици­ло­по­чтли между индей­цами из квар­та­лов и слу­жи­те­лями идо­лов, кото­рые назы­ва­лись каль­пули, съе­дав­шими тело Уици­ло­по­чтли каж­дый год согласно их порядку и обы­чаю, имев­ше­муся у них. Каж­дый съе­дал по кусочку тела Уици­ло­по­чтли, и те, кто ел, были неже­на­тыми юно­шами, и гово­рили, что это было тело бога, кото­рое назы­ва­лось тео­ко­ало [teocoalo], и те, кто полу­чал и съе­дал тело Уици­ло­по­чтли, назы­ва­лись слу­жи­те­лями богов».

 

 

[1] Брэй У. Ацтеки. Быт, рели­гия, куль­тура. М.: Центр­по­ли­граф, 2005 (https://www.e-reading.club/bookreader.php/1002752/Brey_Uorvik_-_Acteki._Byt_religiya_kultura.html).