I.2.3.2. Текстиль геометрического стиля

Исто­ри­че­ский костюм Анд­ского мира. Часть I. Одежда доинк­ских вре­мен. I.Одежда пер­вых циви­ли­за­ций Цен­траль­ных Анд и воз­ник­но­ве­ние тка­че­ства. I.2.Пара­кас, про­дол­же­ние

I.2.3.2. Тек­стиль гео­мет­ри­че­ского стиля

I.2.3.2.1. Мир божеств Пара­каса в изоб­ра­же­ниях на кера­мике пери­ода Пещер

Боль­ших высот в кера­ми­че­ском искус­стве куль­тура Пара­каса достигла в эпоху Пещер.

Сосуды вна­чале отде­лы­вали посред­ством лоще­ния. Для этого поверх­ность под­сох­шего изде­лия нати­рали глад­ким пред­ме­том, уплот­няя верх­ний слой глины до появ­ле­ния блеска, кото­рый ста­но­вился силь­нее после обжига. Кроме того, лоще­ная посуда при­об­ре­тала доста­точ­ную вла­го­устой­чи­вость. В про­цессе обжига сосуды деко­ри­ро­вали с помо­щью чер­не­ния. Для этого в конце обжига в огонь бро­сали какое-нибудь дымя­щее топ­ливо. Впи­ты­вая дым, сосуды ста­но­ви­лись чер­ными, сохра­няя блеск. Сосуды укра­шали ком­по­зи­ци­ями, нари­со­ван­ными с помо­щью линий, про­чер­чен­ных на глине, и рас­пи­сан­ными крас­ками на основе смолы ака­ции после обжига. Кри­сто­фер Б. Дон­нан (ChristopherB. Donnan) так опи­сы­вает деко­ри­ро­ва­ние поверх­но­сти пара­кас­ской керамики:

«Узоры выре­за­лись на поверх­но­сти сосуда, когда глина была еще влаж­ной и довольно мяг­кой. Линии дела­лись тупым режу­щим инстру­мен­том, кото­рый созда­вал кон­тур и опре­де­лял каж­дую зону, кото­рая покры­ва­лась своим цве­том после обжига. Боль­шая часть пара­кас­ской кера­мики, вклю­чая ту, кото­рая должна была быть рас­пи­сана смо­ля­ными крас­ками, обжи­га­лась в атмо­сфере дым­ле­ния, созда­ю­щей тем­ную серо-черную поверхность.

Смо­ля­ные краски были отли­чи­тель­ной чер­той кера­мики Пара­каса. Они все­гда при­ме­ня­лись после обжига и как плос­кие цвета, без попытки сме­ши­ва­ния или штри­ховки для созда­ния тон­ких раз­ли­чий тона. Каж­дый цвет запол­нял все про­стран­ство в пре­де­лах гра­ниц, обо­зна­чен­ных выре­зан­ными лини­ями»[1].

Среди цве­тов пара­кас­ской кера­мики пре­об­ла­дают кре­мо­вый, чер­ный, крас­ный, оран­же­вый, синий, жел­тый и белый. Наи­бо­лее часто встре­ча­ются гон­чар­ные изде­лия, выпол­нен­ные в форме боль­ших и малень­ких чаш, ста­ту­эток, а также сосу­дов, форма кото­рых выде­лена в отдель­ный тип, опре­де­ля­ю­щийся тер­ми­ном «бутыль два-горлышка-и-мост».

Фото А. Бутыль в форме обе­зьяны. Раз­мер: 17,46 см. Мате­риал: кера­мика. Куль­тура: Топара. II в. до н.э. – I в. н.э. Гео­гра­фия: Перу, долина Ики. Метрополитен-музей искусств, Нью-Йорк, США[1a]

Кера­мика позд­него Пара­каса (пери­ода Некро­поля), сде­лан­ная в стиле, кото­рый полу­чил назва­ние Топара (Topará), прак­ти­че­ски не содер­жит рос­пи­сей. В Метрополитен-музее искусств хра­нится несколько сосу­дов, укра­шен­ных скульп­тур­ными голо­вами обе­зьяны (фото А), лисы, коша­чьего и птицы. Но самыми рас­про­стра­нен­ными в музей­ных кол­лек­циях мира явля­ются сосуды в форме тыквы (фото В). В отли­чие от гон­чар­ных изде­лий пери­ода Пещер сосуды Топары имеют тон­кие стенки. Кроме того, они окра­ши­ва­лись перед обжи­гом с помо­щью жид­кой гли­ня­ной массы (ангоба) одним цве­том – крас­ным, кре­мо­вым или светло-оранжевым[2].

Фото В. Бутыль два-горлышка-и-мост в форме тыквы. Раз­меры: 14,29×16,51 см. Мате­риал: кера­мика. Куль­тура: Топара. II в. до н.э. – I в. н.э. Метрополитен-музей искусств[3]

Даль­ней­шее раз­ви­тие рели­ги­оз­ных пред­став­ле­ний Пара­каса отра­жено в сюжет­ных ком­по­зи­циях рос­пи­сей сосу­дов и ста­ту­эток появив­шейся позд­нее кера­мики куль­туры Наски.

Кера­мика Пара­каса не отно­сится к быто­вой посуде. Как и тек­стиль, она имеет куль­то­вое назна­че­ние и соот­вет­ственно деко­ри­ро­вана изоб­ра­же­ни­ями божеств. Однако изоб­ра­зи­тель­ный ряд тек­стиля Пара­каса пери­ода Пещер почти не сов­па­дает с изоб­ра­зи­тель­ным рядом керамики.

 

Чавино-паракасский стиль

Фото 1. Сви­стя­щая бутыль два-горлышка-и-мост с лицом коша­чьего и голо­вой птицы. Высота: 17,8 см. Мате­ри­алы: кера­мика, краски. Куль­тура: Пара­кас. Дата: IV – III вв. до н.э. Гео­гра­фия: Перу, долина Ики. Метрополитен-музей искусств[4]

Именно в кера­мике в боль­шей мере, нежели в дру­гих обла­стях, по мне­нию Хулио Тельо, ощу­ща­ется воз­дей­ствие Чавина на куль­туру Пара­каса[5]. Суще­ствует серия сосу­дов два-горлышка-и-мост пери­ода Пещер, выпол­нен­ных в чавин­ском стиле, но отра­жа­ю­щих спе­ци­фику Пара­каса. Для них типична ком­по­зи­ция, кото­рая объ­еди­няет в себе птицу и коша­чье с месо­аме­ри­кан­скими бро­вями, пере­хо­дя­щими в нос, и с завит­ком на внеш­них кон­цах. При этом голова птицы поме­ща­ется на одном из двух гор­лы­шек сосуда. Она «функ­ци­о­ни­ро­вала как сви­сток, созда­вая неж­ный звук, когда жид­кость из бутыли выли­ва­лась»[6]. На месте груди птицы рас­по­ла­га­ется голова коша­чьего. Осталь­ная часть тулова сосуда глад­кая или деко­ри­ро­вана как кры­лья. Один из таких сосу­дов заснят на фото 1. Оче­видно, что на нем изоб­ра­жен чавин­ский дра­кон. Как и на стеле Рай­монди, здесь искусно пока­заны две сущ­но­сти в одной. При этом глаза мень­шей сущ­но­сти с коша­чьим носом-пуговкой явля­ются одно­вре­менно нозд­рями большей.

Фото 2. Сосуд. Раз­меры: 17,5×9,2×21 см. Мате­ри­алы: кера­мика, краски. Куль­тура: Пара­кас. Дата: IV – II вв. до н.э. Гео­гра­фия: Перу, долина Ики. Метрополитен-музей искусств[7]

Еще одним харак­тер­ным вари­ан­том трак­товки темы соеди­не­ния дракона-кошачьего и птицы явля­ются скульп­тур­ные сосуды в форме коша­чьего с лицом мень­шей сущ­но­сти и сти­ли­зо­ван­ными изоб­ра­же­ни­ями птиц на боках. Один из них пока­зан на фото 2 и 3. Коша­чье тело с харак­тер­ным хво­стом и кро­хот­ный носик не остав­ляют сомне­ния в том, что скуль­птор имел в виду именно коша­чье – одного из глав­ных героев рос­пи­сей кера­мики и выши­вок Пара­каса. Объ­еди­не­ние трех сущ­но­стей: дра­кона, коша­чьего и птицы весьма харак­терно для чавин­ского прин­ципа постро­е­ния ком­по­зи­ции божества-корабля, кото­рый при­ме­нялся и в цар­стве Моче. Но в Моче, как и в Чавине, исполь­зо­ва­лись образы ягу­ара и пумы, а на пара­кас­ских сосу­дах мы видим коша­чье, кото­рое часто хочется назвать про­сто котом.

Фото 3. Круп­ный план фигуры дракона-кота сбоку с изоб­ра­же­ни­ями неболь­шой фигуры птицы и рядом с ней, веро­ятно, лета­ю­щей плат­формы в виде птицы

В то же время бόль­шая часть кера­ми­че­ского насле­дия куль­туры Пара­каса имеет свой само­сто­я­тель­ный стиль, кото­рый нельзя спу­тать со сти­лем Чавина, хотя на отдель­ных сосу­дах и про­сле­жи­ва­ется неко­то­рая связь с чавин­ской ико­но­гра­фией. Для их ком­по­зи­ций также оста­ется акту­аль­ной тема союза птицы и дракона-кота. При­ме­ром могут слу­жить сосуды желто-черно-красной гаммы, нахо­дя­щи­еся в раз­ных музеях, но, похоже, сде­лан­ные в одной мастер­ской (фото 4 – 5).

Фото 4. Бутыль два-горлышка-и-мост. Раз­меры: 9,84×12,4 см. Мате­ри­алы: кера­мика, пиг­мент. Куль­тура: Пара­кас. Дата: VII – V вв. до н.э. Гео­гра­фия: Перу, долина Ики. Метрополитен-музей искусств[8]

На одном из сосу­дов изоб­ра­жена лета­ю­щая плат­форма в виде птицы (фото 4), очень напо­ми­на­ю­щая ту, что укра­шает бока скульп­тур­ного дракона-кота на фото 3. На вто­ром пока­зано коша­чье с тем же лицом, что и у чавин­ского кота с носом-пуговкой, но выпол­нен­ное в гео­мет­ри­че­ском стиле (фото 5). Оно также явля­ется, на мой взгляд, пере­осмыс­ле­нием транс­порт­ного сред­ства богов во плоти.

Фото 5. Сосуд с коша­чьим и голо­вой птицы на гор­лышке. Раз­меры: диа­метр 14,20 см, высота 11,30 см. Стиль: Пещеры Пара­каса, 700 г. до н.э. – 1 г. н.э. Мате­ри­алы: кера­мика, краски. Клив­ленд­ский музей искусств, США[9]

В ком­по­зи­ции обоих желто-черно-красных сосу­дов вклю­чен мотив, кото­рый мне напо­ми­нает рас­сте­лен­ную на поверх­но­сти шкуру кота без головы, если ее изоб­ра­зить с помо­щью гео­мет­ри­че­ских фигур. Такой мотив на кера­мике встре­ча­ется не еди­но­жды. Дума­ется, он также сим­во­ли­зи­рует транс­порт­ное сред­ство богов. В пользу этого пред­по­ло­же­ния гово­рит дру­гой сосуд именно с таким рас­пла­стан­ным коша­чьим, но выпол­нен­ным в чавин­ской манере с вели­ко­леп­ной леп­ной голо­вой (фото 6). Правда, у него уже нет харак­тер­ных для коша­чьих ран­него Чавина месо­аме­ри­кан­ских бро­вей. Коша­чье дошло до нас чер­ным котом, но, судя по остат­кам краски, было также рас­пи­сано в три цвета – жел­тым, чер­ным и красным.

Фото 6. Сосуд. Раз­мер: 8,57 см. Мате­ри­алы: кера­мика, пиг­мент. Куль­тура: Пара­кас. Дата: VII – V вв. до н.э. Гео­гра­фия: Перу, долина Ики. Метрополитен-музей искусств[10]

Обра­щают на себя вни­ма­ние кружки, кото­рые довольно бес­по­ря­дочно покры­вают шкуру чер­ного и шкуру пест­рого кота (фото 3) и доста­точно регу­лярно, как иллю­ми­на­торы, рас­по­ло­жены на туло­вище гео­мет­ри­че­ских фигур птицы и кота (фото 4 и 5). Но на сосуде с чер­ным котом есть кружки и дру­гого рода. Они раз­ме­щены по два на тон­ких пря­мых вер­ти­каль­ных линиях, кото­рые на рав­ном рас­сто­я­нии про­чер­чены по всему широ­кому горлу сосуда и смот­рятся как винты или заклепки в мас­сив­ном метал­ли­че­ском кольце. Ощу­ще­ние тол­стого металла уси­ли­вают чугун­ный цвет и остатки крас­ного пиг­мента, кото­рые выгля­дят как ржавчина.

Фото 7. Бутыль стремя-горлышко. Высота: 15 см. Мате­риал: кера­мика. Куль­тура: Пара­кас. Дата или период: 800 – 100 гг. до н.э. Наци­о­наль­ный музей архео­ло­гии, антро­по­ло­гии и исто­рии Перу, Лима[11]

Какое именно живот­ное брали худож­ники Пара­каса за основу, изоб­ра­жая коша­чье боже­ство в чавин­ском духе, неясно. Как я уже гово­рила, во вре­мена Чавина им был ягуар, а позд­нее его место заняла пума. Они оли­це­тво­ряли силу божества-корабля на суше. Но при срав­не­нии изоб­ра­же­ний пара­кас­ского вари­анта коша­чьего с чавин­ской пумой, голова кото­рой вылеп­лена на бутыли куль­туры Пара­каса (фото 7), ста­но­вится понятно, что оно не явля­ется пумой, поскольку та в испол­не­нии тех же масте­ров выгля­дит совсем по-другому.

Фото 7а. Пам­пас­ский кот (felis colocolo)[12]. Фото 7b. Анд­ский кот (gato andino)[13]

Пара­кас­ское коша­чье, изоб­ра­жа­е­мое на кера­мике и на тка­нях, более всего напо­ми­нает домаш­них кошек, кото­рые появи­лись в Новом Свете только с при­бы­тием испан­цев. По мне­нию неко­то­рых спе­ци­а­ли­стов, пара­касцы изоб­ра­жали пам­пас­ского кота (фото 7a), кото­рый живет высоко в горах. Имеет с ним боль­шое сход­ство и оби­тает там же анд­ский кот (фото 7b). Оба они весьма похожи на домаш­них кошек. Чис­лен­ность их попу­ля­ций крайне мала, и живут они в труд­но­до­ступ­ных местах Анд, поэтому встре­тить их в дикой при­роде трудно.

Оба живот­ных малень­кие. Длина пам­пас­ского кота состав­ляет 50 – 70 см, вес 3 – 4 кг, а анд­ского кота – 70 см и 4 – 7 кг. Они обла­дают ост­рыми ушками. Мех у них серый с пят­нами и полос­ками жел­того (у пам­пас­ского кота) и корич­не­вого (у анд­ского) цве­тов.  У анд­ского кота хвост имеет боль­шую длину – целых 45 см. Отли­чить анд­ского кота можно не только по длине хво­ста, но и по осо­бому выра­же­нию мор­дочки. Эти осо­бен­но­сти помо­гают узнать его среди дру­гих коша­чьих даже на пет­ро­гли­фах Торо-Муэрто (исп. Toro Muerto – мерт­вый бык) в долине Махес (Majes), депар­та­мент Аре­кипы, Перу (фото 7с).

Фото 7с. Одно из изоб­ра­же­ний анд­ского кота в Торо-Муэрто[14]

О том, что анд­ский кот в древ­но­сти почи­тался как силь­ное боже­ство, гово­рят не только пет­ро­глифы Торо-Муэрто, но и обы­чаи, сохра­нив­ши­еся у анд­цев. Вот, что напи­сано об этом в испа­но­языч­ной Вики­пе­дии: «Мно­гие люди в Андах счи­тают, что убий­ство анд­ского кота при­но­сит несча­стье. Однако, если шкурка этого кота была най­дена или уна­сле­до­вана, она счи­та­ется боль­шой цен­но­стью, и наби­тые шкурки исполь­зу­ются в тра­ди­ци­он­ных цере­мо­ниях и фие­стах»[15].

Фото 7d. Сосуд в форме коша­чьего (ягу­ара или оце­лота). Мате­ри­алы: кера­мика, краски. Культура/народ: веро­ятно, Пара­кас. Дата созда­ния: 400 – 200 гг. до н.э. Место: Кау­ачи (Cahuachi), про­вин­ция Наски, регион Ики, Перу. Наци­о­наль­ный музей аме­ри­кан­ских индей­цев, США[15а]

В пользу того, что на кера­мике Пара­каса пери­ода Пещер были изоб­ра­жены именно пам­пас­ский и/или анд­ский коты гово­рит и сосуд из Наци­о­наль­ного музея аме­ри­кан­ских индей­цев (фото 7d). Ката­лог музея харак­те­ри­зует арте­факт как сосуд в форме ягу­ара или оце­лота. Но у этих живот­ных лапы, как и шкура (а у ягу­ара и хвост), покрыты пят­ныш­ками, а здесь они поло­са­тые, как у пам­пас­ского и анд­ского котов.

Фото 8. Ста­туя еги­пет­ской богини Баст. Еги­пет­ский музей Лейп­цига, Гер­ма­ния[16]

У меня пара­кас­ские коты вызы­вают устой­чи­вую ассо­ци­а­цию с Древним Егип­том и его куль­том кошек, муми­ями кошек. Эта ассо­ци­а­ция под­пи­ты­ва­ется и све­де­ни­ями[17] о том, что в Пара­касе при­ме­ня­лась слож­ная тех­ника муми­фи­ка­ции, по опи­са­ниям схо­жая с еги­пет­ской. (Правда, в боль­шин­стве слу­чаев все же исполь­зо­ва­лась обыч­ная для Анд­ского мира – есте­ствен­ная муми­фи­ка­ция усоп­ших, кото­рая про­ис­хо­дила под воз­дей­ствием солнца и сухого воз­духа пустынь.) Суще­ствуют и неко­то­рые сви­де­тель­ства, кото­рые свя­зы­вают Анд­ский мир и Древ­ний Еги­пет. Так, на кам­нях Ики есть пер­со­нажи в голов­ном уборе, напо­ми­на­ю­щем еги­пет­ский, и даже с харак­тер­ной для Древ­него Египта под­вод­кой глаз (см. рис. 11). В сар­ко­фаге одного из фара­о­нов были най­дены остатки листьев табака, кото­рый рос в те вре­мена только в Аме­рике. В кол­лек­цию падре Карло Кре­спи (Куэанка, Эква­дор) вхо­дили метал­ли­че­ские пла­стины с изоб­ра­же­ни­ями глад­кой (не сту­пен­ча­той) пира­миды, кото­рые не встре­ча­ются в Новом свете. Изоб­ра­же­ний было несколько десятков.

Фото 9[18]. Пла­стина с изоб­ра­же­нием еги­пет­ской пира­миды из кол­лек­ции падре Креспи

На фото 9 пока­зана одна из таких пла­стин. У под­но­жия пира­миды, на кото­рое нане­сена над­пись на неиз­вест­ном языке, стоят два слона. Как известно, они не водятся в Аме­рике. Но самое инте­рес­ное – это две фигуры кошек по бокам пира­миды. Они и явля­ются глав­ными геро­ями сюжета, поскольку их раз­меры больше раз­ме­ров дру­гих пер­со­на­жей на этой ком­по­зи­ции. Удив­ляет поза кошек. Они и не стоят и не лежат. Поза напо­ми­нает поло­же­ние тел божеств Пара­каса, нахо­дя­щихся под водой (см. фото 14, 21, 23). Кошки на пла­стине как бы висят рядом с вер­ши­ной пира­миды. Изо­гну­тые подобно вол­нам, тела змей, кото­рые рас­по­ло­жены гори­зон­тально в верх­ней части пла­стины, кажутся поверх­но­стью воды. Два вер­ти­каль­ных ряда из круж­ков, кото­рые изоб­ра­жены по бокам от солнца, вен­ча­ю­щего пира­миду, напо­ми­нают ленты из оре­хер и одно­вре­менно пузырьки воз­духа, а рас­те­ния – водо­росли. Ком­по­зи­ция в целом может быть посвя­щена под­вод­ному убе­жищу богов во плоти.

Отдель­ные авторы счи­тают, что ино­гда на изоб­ра­же­ниях кера­мики и тек­стиля при­сут­ствует не коша­чье, а анд­ский лис. (Вот уж у кого дей­стви­тельно ост­рые ушки!) В част­но­сти, по их мне­нию, именно лисья, а не коша­чья шкура вышита на голове у ряда пер­со­на­жей на тка­нях. В каче­стве аргу­мен­тов они при­во­дят, во-первых, сооб­ще­ние (1621) падре Пабло-Хосе Арри­аги (Arriaga), испан­ского монаха-иезуита, о том, что в неко­то­рых мест­но­стях у муж­чин Инк­ской импе­рии суще­ство­вал обы­чай носить лисьи шкурки на голове. Во-вторых, авторы ука­зы­вают на то, что мно­гие из пер­сон Пара­каса были похо­ро­нены с лисьей шкур­кой[19]. И дей­стви­тельно, это под­твер­ждает рекон­струк­ци­он­ный рису­нок одного из фардо (см. фото 3, с. 4), где лиса нахо­дится над голо­вой мумии.

Конечно, в Анд­ском мире люди покло­ня­лись всем созда­ниям при­роды – и живым, и нежи­вым (с нашей точки зре­ния). Лис также не был исклю­че­нием. Воз­можно, на побе­ре­жье культ лиса был особо силен. Не зря же в «наи­глав­ней­шем в храме» Пача­ка­мака, по сви­де­тель­ству Педро Сьесы де Леона, «дер­жали лисицу, высоко почи­та­е­мую, кото­рой они покло­ня­лись»[20]. Но рыжий анд­ский зорро отно­сится, как и все лисы, к семей­ству соба­чьих и совсем не похож на кота, изоб­ра­жа­е­мого на сосу­дах Пара­каса в стиле Чавина. Впро­чем, на сосу­дах в соб­ственно пара­кас­ском стиле его фигуры встре­ча­ются (см. далее – фото 29).

Таким обра­зом, на сосу­дах в чавино-паракасском стиле глав­ными боже­ствами явля­ются коша­чье (а точ­нее – дракон-кот) и птица, кото­рые при­сут­ствуют и на тка­нях, но их образы и сопод­чи­не­ние совер­шенно дру­гие. Лишь на немно­гих кера­ми­че­ских пред­ме­тах, к кото­рым отно­сятся сосуды в красно-черно-желтой гамме, кот и птица выпол­нены в стиле, кото­рый можно назвать гео­мет­ри­че­ским. Но он совер­шенно не похож на тот гео­мет­ри­че­ский стиль, кото­рый при­сущ тка­ным узо­рам. И создан­ные в нем образы пара­кас­ских божеств не имеют ничего общего с теми, кото­рые вытканы на тек­стиле, кроме того, что и те и дру­гие изоб­ра­жают боже­ство – мно­го­мест­ный корабль, могу­щий пере­дви­гаться по воз­духу и по суше.